Воин мрака

Вода продолжала прибывать, что ни день, поднимаясь на локоть, а то и на полтора. Шалаш стоял на вершине длинного пологого холма, сложенного из гранитных скал, обросшего мхом, кустарником и соснами, с полными слежавшегося перегноя выемками и трещинами, дающими приют всякого рода червякам, муравьям и прочим букашкам – этой твердыне не грозило ни затопление, ни подмывание. Однако разлившееся озеро очень скоро окружило холм, превратив в остров. Глубина окрест была всего ничего – местами по колено, местами еще мельче. Однако разлив был широк и захватил все выставленные путником ловушки. Понятно, что ни заяц, ни лось, ни даже тощая лиса ни пастись, ни охотиться в воду не полезут. Посему на охоте пришлось поставить жирный крест.

«Ни еды, ни силков, ни дороги, – кратко оценил ситуацию ведун.  – Похоже, кто-то из богов продолжает устраивать для меня ловушки».

Хитрые рыболовные снасти тоже никого из водных обитателей не заинтересовали. Равно как и бесхитростные: порезав гибкие ветви окрестного ивняка, ведун сплел две верши, забросил их в ямы под берегом – но в ловушку не полезла даже самая мелкая плотва.

На третий день после начала половодья заплечный мешок опустел, и в качестве обеда ведуну досталась лишь кипяченая озерная вода – благо хоть дров на острове хватало, было на чем готовить.

Понадеявшись на то, что духи и нежить уже начали просыпаться, Олег сотворил пару заговоров на удачу, на рыбалку, на покровительство здешних сил… Однако все старания остались тщетными. Даже если низшие существа и отогрелись – просьб путника они не услышали. Если же услышали – помогать поленились. Ведь никаких подношений им Середин сделать не мог, а нравы лесной нежити мало отличались от обычаев будущих ремонтников, секретарш и мелких чиновников: пока на лапу не дашь – фиг пошевелятся.

На шестой день, когда брюхо прилипло к позвоночнику, а пустой желудок с рассвета начал жалобно подскуливать, Олег сдался. Собрав побольше валежника, он кинул охапку на угли, разделся догола и, собрав все свое мужество, нырнул в обжигающе-холодную, убийственную воду, торопливо добираясь к тому месту, где до сих пор просвечивали сквозь прозрачную талую воду короткие и толстые стебли рогоза. Ухватившись за них под основание, Середин рванул что есть мочи, выдергивая из каменных трещин, ила и глины похожую на корабельный канат плеть корней, дотянул ее середину до суши, перекинул через прибрежный камень – и пулей метнулся наверх, к огню, отогревать онемевшее тело и потерявшие гибкость конечности.

Обсохнув и придя в себя, ведун оделся, спустился обратно к берегу, ухватился за полудостанный корень и потянул, мелко подергивая и раскачивая, дабы высвободить и оторвать ото дна как можно больше корневища. Когда оно все-таки оборвалось – хорошенько отмыл добычу, мелко порубил и сварил.

Слив воду, Олег дал котелку немного остыть, а затем сел у обрыва и, жмурясь на теплое весеннее солнышко, стал неторопливо есть, с удовольствием причмокивая.

На вкус корни рогоза были крахмал крахмалом, хотя и с легкой горчинкой. По ощущениям – все равно, что жевать сырую картошку. Однако еда. Хоть и противная, но достаточно сытная. Удовольствие же Середин изображал для богов. Пусть знают, что их ловушка не сработала и что ведун прокормится даже на голой скале среди мертвых ледников.

Похоже, хитрость удалась – на рассвете путник обнаружил, что нить одного из «пауков», в наживку которого вечером был добавлен разваренный рогоз, натянулась. Взявшись за снасть, Олег уверенно выволок из озера здоровенного сазана чуть не в руку длиной. В верши на запах мятого распаренного рогоза зашли сразу с десяток плотвиц.

Похоже, боги смирились и перестали душить смертного голодом. Хотя, наверное, вскоре придумают какую-нибудь другую уловку, чтобы остановить упрямца на выбранном пути. А покамест ведуну пришлось ломать голову над другой проблемой: как сохранить добычу? Ведь морозов больше не предвиделось, а в тепле рыба долго не лежит.

Не имея под рукой ни соли, ни травы для качественного копчения, Олег мог сделать только одно: съесть как можно больше и лечь спать – чтобы жирок завязался…

Могущество Хорса, принявшего власть над миром, истребило последние следы царства Карачуна примерно через месяц после начала половодья. Снежные сугробы, что совсем недавно казались вечными и монументальными, сошли начисто даже в самых дальних тенистых уголках, лед исчез из всех луж и затонов, а на озере разве только редкие, самые крупные торосы пытались устоять под напором жарких солнечных лучей и теплых ветров.

Вода уже начала спадать, когда к холму привалила бортом просторная долбленка, в которой сидел бородатый курчавый мужик с окладистой рыжей бородой и двое мальчишек, тоже курчавых. Кожаные робы, грязные от слизи и мелкой чешуи, в чешуе также и сама лодка, и несколько плетеных корзин в ней. Сразу ясно – рыбаки.