Воин Не От Мира Сего

— Словно умерли, только не разлагаются, — подтвердил сатир, — я полагаю, в чертовски неприятную кому впали всем миром, от проказ чертовых.

— Вот опять, — встрепенулся Архип, — «чертовски», «чертовых». Может, хватит этого типа поминать.

Сатир, хлопнув себя по лбу, прикрыл рот ладонью.

— Ладно, хоть тех, кто за стенами храмов и монастырей укрылись, чаша сия миновала, — добавил Антип. — Там жизнь еще теплится.

Все смолкли, а Круглов задумался, анализируя полученную информацию.

— Так кто же знал, что это не простой «чертила», а сам Люцифер, он же Воланд, он же Вельзевул Серосмердящий, — ни с того ни с сего начал опять «заводиться» сатир.

— Цыц, — «заглушил» его тут же Круглов и, не задавая лишних вопросов, спросил только: — Как назад попасть?

Сатир переглянулся с братьями, так же, только безответно, глянул на Йетитьтю, бормотавшего одними губами что-то про свои отекшие веки, и, приложив два пальца к виску, подмигнул:

— Проще простого, Командир, было бы желание. Разрешите заводить!

Глава 4 РАЗРЕШИТЕ ЗАВОДИТЬ!

Екало, ох екало сердечко у Лехи, покуда сатир с честными глазами гарлемского сутенера ждал его разрешения. А ведь еще думал сначала разузнать поточнее смысл слова «заводить», что именно заводить и каким образом заводить. Нет же, не сдержался — кивнул.

— По местам, бойцы! — завизжал сатир, словно ужаленный капрал.

— Есть!!! — дружно гаркнули близнецы-братья и временно ослепленный Йетя, и встали в одну шеренгу перед Фавнусом.

Круглов от такого фокуса оторопел.

— Вы, двое! — сатир ткнул пальцами в монахов. — Дуйте за магиометрическим параквазохроидом. Да поживее!

— Так точно! — крикнули монахи и метнулись в темноту.

— За чем, за чем? — поинтересовался прапорщик, но Фавнус или не расслышал его, или проигнорировал.

— Ты, когтерукий, — крикнул сатир пещернику, — рисуй магический круг и звезду в нем, как учили!

— Но мои веки, они… — попытался оправдаться Йетитьтя.

— Молчать! — очень жестко осадил его «капрал». — На фига тебе такая «башня» здоровая?! Сам подумай! На ощупь рисуй, боец!

Пещерник, ворча, начал чертить на полу своими когтями нужные для перехода символы.

«Да, видно, после горно-пещерных похождений сатир все-таки надолго изменился в лучшую сторону», — с умилением подумал Круглов, наблюдая за парнокопытным «капралом».

Фавнус посмотрел на него и, подмигнув заговорщицки, закричал на пыхтевших братьев:

— Чего телитесь-стелитесь, стельки-прокладки, сапоги кирзовые! Ставь по центру! — Сатир показал братьям на центр кособокой звезды в кривом круге, лучи которой на ощупь дорисовывал Йетитьтя. — А ты что ковыряешься? Отползай в сторону, пока лапу не прищемили.

Закончивший «геометрячить», Йетитьтя проворно поднялся и отошел в сторону. Братья Лычко установили в центре его художественного «шедевра» пятиугольный металлический брусок с трехгранным отверстием в середине и винтами по краям и начали вкручивать винты в половицы погреба.

— Закрепляют параквазохроид, — пояснил сатир Круглову. — Все по инструкции, чтобы не сорвало, чего доброго.

Алексею показалось знакомым название прибора, где-то подобное он уже слышал.

— Кранкэнштейна Федю помнишь, Командир? — подтвердил его догадку Фавнус, внимательно следивший за работой «подчиненного личного состава». — Его изобретение.

— А он что, не «того»? — Алексей сложил руки на груди и сомкнул веки. — Не «уснул», как все?

— Нет, у него «барометры» разные на «порчи» да горе-беды всякие. Он одним из первых тревогу забил и народу «метеосводку» довел, но мало кто ему поверил. Народ-то в тамошних краях безграмотный, как и наши братцы, все на дурь врожденную да на «авось» уповают. В этот раз не прокатило. И хотя Феде даже многоуважаемый Лаврентий Лубянский вторил, мол, прячься, кто может, его «предсказы» люд тоже в основном мимо своих лопушей пропустил.

— Что, и Лаврентий жив, в смысле здоров и не спится ему? — удивился Круглов. — Надеюсь, Аглаи с ними нет?

Кого-кого, а эту похотливую ведьму Круглов видеть категорически не желал.

— И краснокнижник в добром здравии, — ответил за сатира пыхтевший над прибором Антип, — и Аглая, мать ее…

— Не отвлекайся, солдат удачи, — выключил его из беседы сатир. — Лучше еще раз крепления проверь, а ты, Архип, ключ тащи. У нас времени в обрез, до петухов поспеть надо, как Лаврентий наказывал.

— Так я не понял, — затряс головой Алексей. — Это чье изобретение, Фердинанда или Лаврентия?

— Совместное предприятие, — ответил сатир. — Оба колдохимичили над параквазохроидом, потому он и «магиометрический».

— А отец Иосиф освятил эту адскую штуковину, — вставляя ключ-рычаг в намертво закрепленный брусок с электроколдовской начинкой, добавил Архип.

— И игумен Иосиф жив-здоров? — продолжал сыпать вопросами прапорщик.

— Естественно, — зевнул сатир, — мы же всем табором у него в монастыре сейчас, там такой дурдом, не приведи господи: колдуны и монахи, лешие и ведьмы, праведники и грешницы, все скопом, и даже Мичуру беззубого туда запустили. Не монастырь, а лагерь беженцев. Меня сначала комендантом назначили, а потом завистники оговорили, и меня разжаловали.