Воин огня

– Не более трех месяцев, мы знаем курс, и ветер в этот сезон удобен. Хорошо, вернемся к ариху, – поморщился оптио. Оттолкнул тарелку с едва початой порцией пищи и придвинул листки и чернильницу. – Обновление… От кораблей после удара огненного шара оставалось так мало, что, на мой взгляд, это не похоже на обновление. Третью войну я наблюдал, находясь на вашем берегу. Едва досчитав до двадцати, я увидел на месте прекрасной каравеллы сухой пепел, дрейфующий в потоке ветра.

– Ограничения связывают силы и создают для них висари, упрощенно именуемое равновесием. Допустимое соотношение. – Ичивари взялся пилить мясо опять, косясь на порцию оптио и прикидывая, как долго можно забалтывать Алонзо тем, что дед изложил за два часа. – Возьмем для примера лесной пожар…

Лесного пожара хватило до самых сумерек. Алонзо, устав писать, сердито утопил острие пера в чернилах и помассировал запястья. Надо признать, слушал он охотно и даже, пожалуй, с растущим интересом. Прожив на берегу зеленого мира тридцать лет – он сам в середине беседы проговорился об этом, – оптио так и не усвоил того, что махиги не видят зла в пожарах. Без огня лес не обновляется, и пламя они принимают как часть неизбежного, пока оно не становится необузданно диким – безумным, свободным от ограничений и нарушающим висари.

– Иди, я буду думать, – разрешил наконец оптио. – Твоя каюта невелика. Сперва пройдешь до конца коридора, я приказал наполнить бочку, тебе следует вымыться. Завтра мы все же доберемся до обсуждения дара наставника. Иначе ты останешься голодным. Пища – неплохой способ улучшения памяти.

Ичивари, с трудом дожевавший третий кусок мяса, доставленный по приказу оптио, сыто кивнул. Есть много тем, вполне годных и даже удобных для обсуждения. Тот же наставник: его дар необратимо утрачен, сам он мертв, появление новых ранвари исключено. Можно говорить о бездушном ничтожестве подробно и ничего не скрывая. Дед Магур полагает, что, скорее всего, Арихад получил некий подарок от своей мавиви. Он был не лучшим ранвой и с трудом контролировал себя, неполно и слабо воспринимал ариха. Обладающая единой душой просто обязана была отринуть такого ранву и призвать иного… Но война не оставила времени разобраться и тем более выбрать, Арихад и так был вторым и запасным, а главный, первый ранва, погиб. Бледные наступали, их пушки причиняли страшный урон. Не нашлось возможности избрать иного воина, подготовить к обретению. Ведь далеко не каждый махиг, даже обученный с детства, как все шестеро учеников Магура и сам Ичивари, – не каждый сразу ощущает силу и принимает ее как часть себя, как свое продолжение и связь с миром неявленного, как право и возможность влиять на явленный мир. Мавиви нарушила закон и дала слабому ранве знак ариха. И когда она погибла, знак помог ничтожеству сохранить влияние и связь с неявленным вопреки гнилости корней души. Так возник наставник – обладатель дара, украденного у мира. Тот, кто способен призвать лишь безумный огонь, самую страшную и чудовищную форму ариха… Как долго можно рассказывать эту историю, расцвечивая ее суевериями и легендами, домыслами и отступлениями? Дней десять. Потом следует упереться и не говорить о какой-то детали, важной. Например, об отце Арихада, происходящем из народа севера. Действительно дикий народ, не признающий зеленый мир в понимании махигов, практикующий примитивный шаманизм. Сделать вид, что тут и лежит разгадка обретения дара. Придется остаться без пищи дней на пять – он сын вождя и не может все время быть покладистым, это очевидно… Как очевидно и иное. Алонзо понятия не имеет о практике голодания, обычной для уходящих на большую охоту. Пять-семь дней одиночества позволят поразмышлять, послушать море. Дед несколько раз повторял: «Когда тело слабеет, дух приближается к неявленному».

Мысли позволяли отвлечься от своего плачевного положения пленника. Ичивари добрел до конца коридора, почти не помня о ядре и цепи, благо нескладный бледный слуга исправно тащил тяжесть следом и монотонно шептал молитвы. Комната для мытья оказалась крошечной, а вода – соленой, морской. Ичивари с наслаждением погрузил лицо и руки, пытаясь в первый раз коснуться асхи, ощутить хоть самый малый отклик. А потом стал просто смывать грязь и кровь…

В свою каюту он шел куда бодрее, чистота тела всегда дарует радость. За спиной вздыхал и шелестел слуга. Судя по срывающемуся голосу, посла махигов он боялся панически. Оно и понятно. Сам-то хилый, неловкий, развит хуже, чем Гух, шея тонкая, двумя пальцами можно передавить. А толкни такого посильнее плечом – ребро треснет, и хорошо, если одно. Даже жаль его, несет ядро и обливается потом. У двери своей каюты Ичивари остановился и оглянулся на слугу:

– Тяжелое?

Тот испуганно кивнул и отодвинулся на всю длину цепи. Ичивари медленно и плавно протянул руку, намотал на кисть цепь и взвесил ядро. Его позабавила безоружность слуги. Оптио, человек неглупый, решил не искушать пленника видом и простотой получения ножа или пистоля.