Воин пяти Поднебесных. Пророчество

По утрам Цзянь обычно искал способы сбежать из дворца, а по вечерам скорбно смотрел поверх дворцовых стен на Хеньгу – небольшой город, построенный исключительно для нужд Небесного дворца. Иногда он запирался в комнате и читал глупые свитки, написанные его бывшими наставниками. Иногда вновь пытался разбить чашку. Каждый раз, когда Цзянь бросал Тайши вызов, он отталкивался от того, что ему удалось выяснить во время предыдущей стычки. Пытаясь победить ее, он всегда придумывал что-то новенькое. Тайши оценила его способности стратега и в знак уважения стала бить не открытой ладонью, а кулаком.

На шестое утро Цзянь наконец набрался ума и явился к ней с оружием. К сожалению, он взял те самые парные мечи. Глупый мальчишка. На седьмой день он пришел с копьем. На восьмой с арканом. Вышло очень неловко. Тайши связала его и оставила так лежать. Обнаружив Цзяня на девятое утро по-прежнему связанным, она даже слегка встревожилась.

Целый день проведя в наблюдениях за тем, как Цзянь слоняется по дворцу, вечером Тайши взяла бутыль сливового вина и отправилась в свои покои на верхушке башни под названием Глаза Земли в восточной оконечности дворца. Вид на гору Куньлай, открывавшийся из башни, напоминал ей о доме; она решила, что туда и направится первым делом, как только выполнит свое поручение. Впрочем, ее жизнь могла окончиться раньше, чем поручение. Тайши уже давно никого не учила – и тут же вспомнила, как ей ненавистно это занятие. Все недостатки учеников напомнили о себе сразу: страх, нытье, тупой взгляд, упрямая наглость.

Порой у Цзяня бывали озарения, от которых у наставницы захватывало дух. Именно эти проблески подлинной силы в промежутках между длинными тягостными периодами неприязни напоминали Тайши о тех временах, когда она с наслаждением обучала мальчика, который мог стать необыкновенным. Он и был необыкновенным. Сансо. Ее родной сын. Туман, окутывавший прошлое, ненадолго развеялся, воскресив в памяти давно забытую гордость и удовлетворение, которые неотделимы от воспитания великого человека.

Но воспоминания принесли с собой боль, страдание, сожаление. Тайши предпочла бы поскорее похоронить эти чувства, по-прежнему мучительные, пока они не увлекли ее в темную яму. Она не без причины оставила преподавание и упорно отказывалась брать учеников.

Но вот в порыве справедливой ярости, негодования и, вероятно, высокомерия она силой добилась должности наставника – и теперь не знала, что с этим делать. Более того, Тайши получила ученика, который был еще непослушнее, необузданнее и упрямее, чем ее родной сын. Где-то там Сансо наверняка от души забавлялся над матушкой.

– Это все ради блага Просвещенных государств, – пробормотала Тайши, поднося почти пустую бутыль из тыквы к губам.

Если бы только она могла себя убедить.

Она оказалась в добровольном заточении с этим избалованным мальчишкой. И теперь несла ответственность за то, чтобы Предреченный герой народов Чжун был готов исполнить пророчество, будь то через пять недель или пятьдесят лет. А требуется по крайней мере лет десять, чтобы он получил шанс пережить схватку с Ханом…

Да кого она обманывает? Даже десяти лет не хватит. Хан превратит мальчишку в кашу. Тайши шевельнула изувеченной рукой. Уж она-то знала, с кем предстоит схватиться этому герою. Хан был поразительным существом – и телесно, и духовно. Особенно телесно. При этом воспоминании Тайши улыбнулась: грозные темные глаза и голос, колеблющий землю. Вот бы еще он перестал умничать. Тайши и Хан много лет поддерживали приятные профессиональные отношения, порожденные взаимным уважением к высокому рангу друг друга при лунном дворе. Каждый раз, когда их пути пересекались, они садились выпить чаю, обменяться интересными новостями, обсудить стили и приемы. Иногда это тянулось часами. Только когда их тела набирались сил, а умы пресыщались, они возвращались к малоприятному занятию – вновь пытались друг друга убить. Тайши вынужденно признавала, что Хан продвинулся в этом на один шаг дальше, чем она. Прозвище Вечный дается не просто так.

Неровными шагами Тайши подошла к деревянной кровати под балдахином и упала на подушки. Ее ум был затуманен вином и усталостью. Она зевнула, и комната вокруг стала расплываться. Тыквенная бутыль выскользнула у нее из пальцев и упала донышком на пол. Она несколько раз обернулась вокруг себя, прежде чем наконец замереть, лежа на боку. Остатки вина вытекли на дорогой ковер.