Воин Русского мира

– Чулок вызывает Матадор. Индеец вызывает Матадор.

– Индеец на связи, – отзывается рация. – Вижу вас. Дорога чиста.

– Чулок вызывает Матадор, – настаивает Стас.

– Индеец на связи. Чулок поотстал. Шакалит по огородам. На дороге чисто. Выхожу к вам.

Но вот из голых кустов акации выламывается Индеец. Вика смотрит на него в перекрестье прицела. Терапевт соскакивает с брони. Позади надсадно ахают тормоза фуры. БТР останавливается. Приехали.

Вика осматривает обочины. На броне лучше, чем внизу, на земле. Тут и там груды искореженного, горелого железа. «Двухсотых» жители Лисичановки прикрыли, чем Бог послал. Запах жженой резины и горелого мяса невыносим. Вика сглатывает горький ком. Несколько сутулых теней ковыряются в утробе недогоревшей «газели». Население Лисичановки стекается к фуре. Смурной водила выпрыгивает из кабины, ухватив за ремень, вытягивает наружу автомат, бредет к задней двери. Слышатся сдавленные причитания, плач.

Индеец, с видом нарочитой рассеянности оглядываясь по сторонам, подгребает ближе к ним. Ложе автомата покоится в его левой ладони. Правая накрыла затвор и спусковой механизм. Автомат Индейца – обычный АК. Но приклад! Приклад новейший, телескопический, затыльник регулируется по длине и высоте. Недешевая вещь. Ему цена – не меньше десяти тысяч. А про прицел и говорить нечего. Такая шняга стоит целое состояние.

Индеец экипирован лучше любого в бригаде и более других беспечен. Стас не любит его, непонятно почему, и терпит. Вот и сейчас командир в бешенстве. Румяные губы его вытягиваются в тонкую линию. Ах, если бы его синие очи не закрывали темные стекла! Наверное, тогда камуфляж Индейца уж задымился бы.

– Вы – мертвецы! – рычит командир. – Просто ходячие трупы! Ты – зомби, Индеец! Сколько раз я говорил вам: залогом живучести является строгое соблюдение воинской дисциплины! Не гулять по одному!

– Так мы ж на своей земле! – мямлит тот.

Тяжелый, крупный человек, он кажется беспомощным ребенком перед командиром бригады Землекопов.

– Твоя земля – микрорайон Выхино в Москве. А это – Лисичановка, и я не хочу ехать к твоей матери в Выхино, чтобы рассказывать ей, как ты погиб! Ты, парень, ещё не просох после субботних поминок, а уже снова готов напороться на заточку!

Командир прав. В прошлую прогулку по окрестностям Лисичановки они нашли своего бойца. Вернее, его труп. Пастухи не стали тратить на него боекопмлект. Проткнули десяток раз заточкой и бросили в лесополосе. Лисицы объели парню лицо. Парень родом из Лисичановки, но нехороший. Ходили слухи, будто приторговывает местной разновидностью наркоты – «зубным порошком». У Землекопов железная дисциплина: если курить, только табак. Выпивка – на большие праздники или поминки и то в меру. Но этот, заблудший мертвец, как же его звали?..

– Вепрь чи Кочет? – Вика в сомнении уставилась на Стаса.

– Вот, послушай Пчелку! – оживился тот. – На обоих – и на Вепря, и на Кочета, – враг не потратил ни одного патрона. Их просто закололи, как поросят. Но из скотины делают колбасу. А из таких, как ты, – корм для местных лисиц!

– Да. Кто-то из Пастухов совсем ополоумел. Хоть бы Киборг дал ему ножик. Можно ведь просто, – Индеец проводит себя ребром ладони по горлу. – Вжик – и пузо в крови.

Стас начинает снова, в который уже раз, излагать порядок движения разведывательной группы. В самый разгар воспитательной процедуры из-за забора вылезает второй «мертвец» – Чулок. Чулок совсем не москвич, хотя в «первопрестольной-белокаменной-нерезиновой» кого только не найдешь. Наверное, и таких вот чернооких, огненногривых, до бровей заросших бородами, хоть пруд пруди. Впрочем, Вике в Москве так и не довелось побывать. Крестный звал, но как-то не сложилось.

– Да я же только… – ноет Индеец.

– Не ходить по одному! Я тебе в сотый раз повторяю, Роман! – твердит Стас. – Вернемся на базу – устрою внеочередной тренинг.

– Какой тренинг, генацвале? – хмуро возмущается Чулок. – Мне до бабы надо. Сам знаешь. Без бабы я не человек.

– Не отпущу.

– В субботу.

– В субботу утром, как обычно, футбольный матч. Выигравшая команда идет в увольнение. Проигравшая – занимается чисткой снаряжения.

На голос командира потихоньку с «брони» и из-под неё собирается народ. С трассы подтянулась бригадная БМП.

Вика отошла в сторону. Ей любопытно: что ищут лисичанцы на трупе обгоревшей «газели»?

«Газель» тушили. Огонь не смог добраться до бензобака. Среди обуглившихся обломков кузова россыпью валялись консервные банки с разноцветными этикетками и синие, оплавившиеся пакеты – гуманитарная помощь. Несколько лисичанцев – старики да старухи – ковырялись в этом, по нынешним временам, драгоценном хламе. Один мужичок помоложе раскидывал вилами тлеющие головешки.

– Дьявола им в душу, – бормотал мужичок с вилами. – Горе-поджигатели. Подзапалили да и разбеглись ровно крысы. И толку не имают, что тож еда! Писча! Сами голодуют и нас жратвы залишають. Как набежали – мы хотели ж отбиця. Дак они троих положили.

Мужик шмыгнул носом. Глаза его увлажнились.

– Кто поджег? – спросила Вика.

– Та кто ж! – был ответ. – Таки ж бандиты як ви. Тольки без билих повязок.