Воин (СИ)

Голос раздался неожиданно, и я испуганно присел, глядя как из-за кустов выходит тройка бородатых разбойников. Выглядели они незамысловато, в черной коже с белыми полосками, в руках держали ножи, больше похоже на кухонные.

- Не боись, не обидим! Гони монеты, и свободен как ветер! - произнес один из них.

- Нет у меня ничего, -пробурчал я, пятясь назад, и стараясь, чтобы они меня не окружили. Но просчитался: сзади вдруг чьи-то руки крепко взяли за плечи.

- Да ладно? Кентуха, а если найдем? - Второй, зло оскалясь, резко прыгнул ко мне и приставил нож к горлу.

Все, финиш... У них был еще и четвертый, который меня сейчас крепко держал, дыша чесноком в ухо, пока сноровистые руки шарили в моих лохмотьях.

- Ты глянь, и правда пустой, - стоявший сзади разбойник меня отпустил. Главарь, недолго думая, ощерился, убрал нож от моего горла, и коротко размахнувшись, врезал под дых.

- Х-х-хыыы... - Я скрючился на дороге, загребая пальцами пыль, пытаясь вздохнуть.

- Ну хоть не поживимся, так позабавимся, @^$%$@.

Главарь сплюнул, и четверка заработала ногами. Все, что мне оставалось - лишь пытаться закрыть чувствительные места, свернувшись клубочком...

- Шухер, стража! - и разбойников как ветром сдуло.

Полежав немного, и поняв, что меня уже не бьют, я осторожно распрямился, доковылял до дерева и сел, прислонившись к нему спиной. На дороге показались факелы, со стороны города показался патруль стражи. Видимо, их-то и испугались мои мучители. Пройдя мимо, они не обратили на меня никакого внимания. Тихонько, постанывая и охая, я встал и поплелся за ними: идти за стражей как-то безопаснее, чем ждать пока вернутся разбойники.

Шли мы недолго, вскоре показались огни маленькой деревушки. Я доковылял до колодца, вытащил ведро и наконец попытался при свете факела разглядеть себя. Светло-русые волосы висели немытыми космами, их цвет угадывался лишь прилизительно. Вгляделся в лицо, и ахнул: на вид мне было лет шестнадцать-восемнадцать. "Фигасе омолодился!" - подумал я. Сполоснув руки, умывшись и напившись, направился в сторону таверны. Однако тут меня ждал облом: пара стражников, стоявших возле входа, меня туда не пустила.

- Вали отсюда, убогий. - снизошел до ответа один из них. - Попрошайкам не подают.

- Я не просить, я работа... Хе! - договорить мне не дали. Стражник просто двинул меня щитом, сбивая на землю.

- Я сказал: вали отсюда, убогий. - И потерял ко мне всякий интерес.

Я тяжело поднялся, вытер кровь из разбитых губы и носа, и поплелся искать укромный угол, где можно было отдохнуть. Боль от пережитых побоев и обида на весь мир заставила на время забыть о голодном желудке, и, завалившись под огромным деревом, я забылся тяжелым, беспокойным сном.

Рассветное солнце осветило мужскую фигуру в лохмотьях, жмущуюся к дереву и трясущуюся от холода. Ближе к утру прошел небольшой дождь, разбудив меня и хорошо намочив. Промокший, голодный и злой, я размышлял о превратностях судьбы и пытался решить, что делать. По сути, обычная жизнь мне не светила, значит, оставалось одно: вербовочный пункт, а там - как карта ляжет. Кое-как приведя себя в порядок, я подошел к стражникам у таверны, и собравшись с духом, сказал:

- Доброе утро, служивые! А где тут вербовочный пункт?

Облаченные в бело-синие латы воины не ответили. Один презрительно сплюнул, второй сделал вид, что меня нет. Вздохнув, я развернулся и пошел к своему дереву.

- В Штормграде, в торговом квартале. За овощными лавками небольшая дверь. Вывеска - "Щит и Топор". Это не таверна, не перепутай. Таверна слева. - раздался голос сзади.

Я обернулся. Один из стражников пнул камешек, переступил с ноги на ногу.

- Иди-иди. - сказал он.

- Спасибо!

- Должен будешь, если выживешь, убогий. - Стражник снова потерял ко мне интерес.

Чтобы избежать повторения вчерашней встречи с разбойниками, я дождался патруля и двинулся с ними. Нет, я понимаю, утро, а не вечер, но все-таки...

Столица встретила меня просыпающимся рынком. Поплутав слегка, нашел вывеску, и толкнул замызганную дверь.

- Чего тебе, оборванец? - услышал я вместо "Здравствуйте". В полумраке комнаты сидел усатый мужик. Мышцам его, выпиравшим из рубашки, позавидовал бы Шварценеггер из моего мира. Он сидел за столом, и изображал великую занятость, а именно - ковырялся в зубах зубочисткой.

- Я в армию записываться. Или в стражники. Куда тут берут? - проблеял я.

Усатый ненадолго замер, а потом достал из ящика стола бумагу и хлопнул ею об стол.

- Доброволец, значит? Сядь. - указал он пальцем на стул напротив него.

Я подошел и аккуратно сел, стараясь на него не смотреть.

- Значит так. Два года в страже, потом восемь лет в регулярной армии, если выживешь. После этих десяти лет - или остаешься, или продлеваешь еще на десять. Опять же, если выживешь. Выдавая эту тираду, он не отнимал руки поверх бумаги.