Воин Сидона

— Я сам прогнал себя. Я хотел знаний. Они, как ты правильно сказала, хотели золота и власти. И земли. Все больше и больше земли. Тем не менее у меня остались друзья среди жрецов моего старого храма. Ты веришь в это, Латро?

— Конечно, — ответил я, — мне это кажется очень возможным. Я чувствую, и у меня есть друзья, далеко отсюда, и, хотя я и не помню их, я был бы рад встретиться с ними.

— Быть может я смогу помочь тебе. Я имею в виду, что могу взять тебя с собой в мой старый храм, если, конечно, мы доберемся до него, и проверить, правду ли я сказал. Тем временем я хочу предостеречь тебя и напомнить, что я — твой друг, и ее, тоже.

Мы поблагодарили его.

— Чаниу не знал, что означает имя Мит-сер'у, пока его писец на написал его на палубе во время нашей встречи. По меньшей мере мне так кажется. Но теперь он знает, и, можешь быть уверен, он сказал жрецам храма, что на борту есть женщина с таким именем.

— Ты назвал себя изгнанником, — сказал я, — хотя, по твоим же словам, жрецы тебя не изгоняли.

— Я сам себя изгнал. Я — уроженец Кемета, но южного Кемета. Я родился — впрочем, это не важно. Здесь, на севере, мой собственный народ считает меня иностранцем. Мы, люди Кемета, плохо относимся к иностранцам, ибо век за веком Девять Луков приносили нам только войну и грабежи.

Я сказал, что я стараюсь не принести им ничего.

— О, как раз отдельные личности могут быть хорошо расположены к нам, и даже полезны. Но в целом… — Сахусет поднял плечи и потом дал им упасть. — И вот нас покорила иностранная держава. Сатрап правит нами, милостиво, достаточно справедливо, и, по моему, лучше, чем большинство наших фараонов, но все равно, им все недовольны, а его соотечественниками — еще больше.

— И мной. Это то, что ты хочешь сказать?

— Да, помимо всего прочего. Что касается меня, сатрап нашел, что я ему полезен, и даже вознаградил за службу. Я стал «мудрым человеком Кемета». — Сахусет опять улыбнулся. — Как видишь, не только мы иногда находим, что иностранцы полезны. Я беру его золото. И за это меня ненавидят люди, которые готовы ради него ползать на животе и целовать его туфли, если потребуется.

И тут Мит-сер'у удивила меня, сказав: — Я — такая же изгнанница, как ты. Нет, как ты и Латро вместе.

— Надо жениться на девушке из собственной деревни. — Сахусет улыбнулся. — Разве не сказано в поэме «Не имей дело с чужой женщиной»? Иногда такое случается.

— Я уверена, что это так. — Мит-сер'у повернулась ко мне. — Я должна тебе признаться — не думала, что когда-нибудь решусь на это. В Саисе, если женщина бросает свой дом и уходит куда-нибудь, она помечена. И не имеет значения, если потом она возвращается и живет там опять. Она все равно помечена. Меня выгнали. — В ее глазах сверкнули слезы. — Моя мать, моя сестра, мои братья. Я все еще меченая. Есть мужчины, которые могут жениться на чужой женщине, но таких очень мало.

Я обнял ее, а Сахусет наполнил ее чашу.

— То, что она говорит — чистая правда для любой деревни и любого города в этой стране, — тихо сказал он мне. — И то, что я сказал, — тоже чистая правда. На нашем корабле я еще больший изгнанник. Конечно ты это видишь.

— Я заметил, — сказал я, — что ты ничего не сказал во время совета. Все мы говорили, и даже Азибааль много чего сказал. Но не ты.

— Правильно. Я мог бы сказать им правду, если бы они спросили ее. Тем не менее я знал, как они воспримут правду, и поэтому решил, что лучше не говорить ничего, если меня не спросят.

— Тогда скажи правду нам, — сказал я. — Я тебя прошу.

— Очень хорошо. Но вначале — наш корабль плывет по моей стране, но не капитан, ни экипаж не принадлежат моей стране. И командует им человек из Парса. Хороший человек, достаточно мудрый, но иностранец. Вообще единственный мой соотечественник, который имеет хоть какую-то власть, связан с народом Парса намного более тесными узами, чем я. Он управляет мной, или пытается. Что до остальных — пять пеших солдат и две женщины. Каждый второй человек на борту с удовольствием изнасилует Мит-сер'у или вторую женщину, а потом бросит ее крокодилам. Женщины знают это, и ты должен знать, если не знаешь.

— Я знаю, — сказал я. — Но что за правда, которая слишком мудра, чтобы ее услышало наше собрание?

— Сейчас ты ее узнаешь. Во-первых, женщина, которую невозможно найти, по меньшей мере так же таинственна, как и кот, которого они боятся. Во-вторых этот кот не ее, потому что он не сопровождал ее в деревню. И, в третьих, никто из них не причинил ни малейшего вреда, зато, пытаясь избавить от них корабль, его причинят очень много.

Я сказал, эта мысль уже приходила мне в голову.