Воин Справедливости (СИ)

Чартерный боинг компании «Суньдуньдавынь» весь полёт безбожно трясло и болтало, всё в нём звенело и вибрировало. Кресла были настолько крохотные, что сидеть получалось только сложившись как складной ножик, а проходы были настолько узкие, что идти приходилось боком. Кровь для анализов брали, не дезинфицируя место укола ваткой со спиртом и даже не снимая одежды — именно благодаря таким традициям китайской медицины китайцев стало больше, чем любого другого народа в мире. Через час полёта я как-то незаметно стал говорить по-китайски.

— Нихао! Ни хао ма! Хэн хао!

Правда, от излишнего усердия вывихнул челюсть, произнося своеобразные китайские звуки. Челюсть мне вправили, пользуясь методами традиционной китайской медицины, быстро и без всяких там рентгенов.

А английскому языку пришлось учиться заново. Здесь в ходу диалект «мандаринский английский» — в нём слова английские, но произносятся по-китайски и порядок слов в предложении своеобразный — задом наперёд.

Дуйгунский химико-биологический комбинат поразил меня своими масштабами — с самолёта на все четыре стороны света до самого горизонта и дальше видна одна сплошная строительная площадка.

Продукцией этого гигантского завода можно будет накормить полмира. На входе в него по трубам огромного диаметра поступают газ, нефть и вода, по железнодорожной ветке ввозятся вагоны серного колчедана, известняка и соли. Сырьё, пройдя многочисленые превращения в химических реакторах, протравленное серной кислотой и аммиаком под космическими температурами и давлениями, даст на выходе эшелоны биоматериала, которые по прибытии на место назначения насытятся красителями и консервантами и расфасуются в привычные нам «Маслице из села Маслёнкино», «Молочко с хутора Удоева», «Йогуртце из станицы Йогуртской» и прочие химически чистые продукты

Едва самолёт приземлился не успел даже как следует затормозить, как наша бригада стала выскакивать из дверей самолёта и бежать к своему рабочему месту.

— В Китае не идут на работу, а бегут туда, таков обычай, — пояснил Владибор. _ Такая тут трудовая этика.

— А что делать-то? — спросил я, подбежав к рабочему месту. И моментально осознал наивность своего вопроса. Производственный процесс здесь был разбит на мельчайшие, интуитивно понятные простейшие действия. Я сначала начал делать, а потом уже понимать что я делаю, и зачем. И понимать не мозгом, а каким-то восьмым чувством, которое действует быстрее логических рассуждений и гораздо безошибочнее. Вообще умственные усилия отнимают очень много времени — пока ты мозгами пораскинешь во все стороны, пока их снова соберёшь — поэтому в хорошо организованном процессе работы чем меньше думаешь, тем лучше. А лучше вообще не думать...

Детали были разложены в контейнерах так, что сами просились в руки. Одна деталь сама собой ложилась на другую и естественным образом вставлялась в третью. Трубы сами проходили в соответствующие отверстия в стенах. Но для совсем уж тупых на деталях были наклеены стикеры, показывающие где верх, где низ, что куда вставляется, каким инструментом и какими винтами прикручивается.

Первые пять дней вахты мучительно хотелось спать... Сначала я научился спать стоя, потом на ходу, а потом и на бегу. Пробовал по-всякому. Пытался спать в пульсирующем режиме — пять секунд сна, пять секунд бодрствования, но лучше всего у меня получалось спать одним полушарием мозга. Я закрывал правый глаз и спал правым полушарием, затем закрывал левый глаз и спал левым полушарием.

Работая в таком бешеном темпе, поневоле забываешь о еде. О том, что необходимо хотя бы изредка питаться, я вспомнил, когда потеряв сознание свалился в кессон. Меня едва выловили оттуда. Бригадир, посмотрев на мои расширенные зрачки, пояснил, что это от голода, от снижения уровня глюкозы в крови.

И тут я вспомнил, что трое суток не ел. Сигналы до смерти уставшего тела перебивали более слабые импульсы от пустого желудка, потому-то я и не заметил истощения.

А в остальном вахта протекала вполне предсказуемо — от постоянного ношения строительной каски на голове у меня образовалась круговая мозоль, моя спецовка истлела от пота на двенадцатый день, подошвы ботинок полностью истёрлись к концу вахты, так что последние несколько часов я ходил, оставляя на бетоне кровавые следы.

Отработав вахту, ни секунды не медля побежал в самолёт. Скрючившись в три погибели, втиснулся в кресло...

Не помню, как летел в самолёте, как вызвал такси и доехал до дома. На автомате поднялся на лифте, вошёл в квартиру, обнялся с родными...

Ксюша заблаговременно купила ящик водки, налила стакан, я поднёс ко рту и... Моментально отрубился.

Я свалился прямо под стол на кухне и проспал полторы суток. Утром послеследующего дня встал — голова свежая, чистая, как свежевыпавший снег... Как заново родился...

Позвонил Владибор. Узнав, что я смог заснуть, не выпив и бутылки водки, уважительно произнёс.

— Ну ты силён, мужик!

И мысли в голове после полуторасуточного сна стали роиться на удивление свежие и оригинальные.