Воин султана

С другой стороны, если Зайдана задержать, они успеют добраться до столицы и залечь на дно. Но с такой горсткой людей нечего и надеяться на это, да он и не имел права просить их, рисковать собой. Нет! На сей раз придется идти одному против двенадцати тысяч человек — именно столько Конвей насчитал в отряде Зайдана. Дик мрачно усмехнулся, понимая, что, хотя в глубине сознания забрезжил план, любой план, где один человек должен выступить против тысяч врагов, может очень легко провалиться.

В течение дня пульсирующая боль в голове ослабела и прошла окончательно. Лазутчики, вернувшись, сообщили, что противник, очевидно, исчерпал всю свою скорость в рывке от Сиджилмасса, потому что прошел сегодня не больше трех лиг. Дик приободрился. В таком случае Зайдану понадобится не меньше недели, и у Дика будет время осуществить свой план.

Один из людей подошел, таща за углы селхам, нагруженный оружием и одеждой.

— Все прошло удачно? — поинтересовался Оуэн Конвей.

Тут до Дика дошло, куда все исчезли и в чем заключалась цель этого дня. Был совершен набег.

— Удачно! — воскликнул человек. — Смотри сам, Оуэн! Хотя, честно сказать, это было нетрудно. Внизу страшная толчея. Мне кажется, там больше любопытных и бродяг, чем воинов. В таком беспорядке человеку, знающему, что ему нужно, остается лишь ходить среди них, брать, что надо, и спокойно удаляться. Часовые зевают по сторонам — никакой дисциплины!

Вечером у костра они обсудили дальнейшие действия, и никто не стал возражать, когда Оуэн сказал, что пора двигаться с места. У всех были кони и оружие, а набег на лагерь Зайдана обеспечил воинов таким количеством одежды, что они смогли избавиться от последних остатков формы. Кроме того, удалось раздобыть немного золота и даже кое-что из продовольствия. Оставалось только выбрать направление. Все решили — кроме Дика, не принимавшего участия в обсуждении, — что лучше всего двигаться на юг. Но некоторые считали, что разумнее отправиться по караванной тропе на Тимбукту, поскольку оттуда ведет несколько дорог на побережье. По мнению других, безопасней и надежней двигаться по более незаметным дорогам через Вадинун к югу, прямо вдоль побережья до устья Сенегала, где, несомненно, стоят корабли из Европы. Они так и сяк обсуждали это, пока Оуэн Конвей не обратил внимание на то, что Дик молчит.

— А ты, Дик? — спросил он. — Что скажешь?

Все умолкли и уставились на него. Дик заговорил медленно, осторожно выбирая слова, чтобы его правильно поняли и не сочли неблагодарным.

— Выбирая для себя, я бы выбрал дорогу вдоль берега — ведь если море все время справа, заблудиться почти невозможно. К тому же я слышал, что на этом пути больше колодцев.

Конвей удивленно посмотрел на него.

— Разве ты не идешь с нами?

Дик покачал головой.

— У меня есть одно неоконченное дело! Мне нужно в Мекнес…

Люди возмущенно зашумели, некоторые заспорили, но Дик поднял руку, и все стихло.

— Вы не заставите меня передумать, — улыбнулся он, — и я не стану просить никого из вас идти со мной — это могу сделать только я сам. Ступайте своей дорогой, и да благословит вас Бог и поможет успешно добраться до дома. Приведите моего коня, дайте какую-нибудь одежду, чтобы сменить эту форму, и спасибо вам за все. Прощайте!

Ему подвели белого коня, взамен яркой формы дали простой, потрепанный шерстяной джеллаба и грязный серый тюрбан, вручили широкий нож-кумийу, короткую саблю и хороший ятаган с прочным лезвием. Огнестрельного оружия у них не было. Они настояли, чтобы Дик взял небольшой запас бобовой муки и сушеной баранины. Утром воины выехали все вместе, скрываясь между скал от неприятельской армии, и доехали до развилки дороги на Тизнит. Здесь Дик простился с товарищами; они повернули на юг и исчезли среди унылых скал.

Когда последний из них, помахав рукой, скрылся из виду, Дик свернул вдоль реки, направляясь к возвышенности, господствующей над долиной, и ехал вперед, пока долина, расширившись, не превратилась в сравнительно большую луговину. На другой стороне горы Атласа поднимались, словно длинные пальцы, а между ними — он знал это — бесчисленные безымянные горные потоки стремились через препятствия, чтобы слиться с Квед Сус. В дальнем конце луговины извивалась ненаезженная дорога, уходя зигзагами к северу, на Ифгиг и Тизи Маху, а дальше на Марракеш. Дорога была узкой, поднималась на кручи, проходила по узким карнизам и считалась весьма опасной, но это был кратчайший путь в Мекнес.

Просторные, богатые водой луга были излюбленным местом привалов, и Дик, оставив пока Зайдана в покое, расстелил одеяло в тени раскидистого дерева между парой валунов, почти на вершине холма. Он догадывался, что армия Зайдана тоже встанет здесь лагерем — по крайней мере, еще на одну ночь тайного перехода к Агадиру.

Ждать пришлось почти двое суток. Наконец, на закате дня, появилась голова длинной змееподобной колонны, втягивающейся в долину и растекавшейся по лугу. Из своего укрытия Дик видел высокую мощную фигуру самого Зайдана, ехавшего на гнедом коне впереди всех.