Воин Забвения. Гранитный чертог (СИ)

— Не за тем же ты меня позвал, чтобы отчитать, как отрока?

— Нет, но, похоже, вам придётся многому ещё поучиться. А больше всего тому, как жить бок о бок с немерами без ссор. Хоть, если быть честным, зим рядом вы прожили уже достаточно. А нужно это, потому что вы отправитесь вместе в поход. Завтра.

— За каким драугром[13]? — вяло возмутился сотник.

— А за тем, что это приказ кнеза. И мой. Нужно встретить или узнать, куда делся отряд кметей, которых отправили для сбора дани на юг до Лерги. Выбери толковых парней и предупреди, чтобы вели себя тихо. Иначе со мной разговаривать будут, ежели чего.

Вагни, подавив вздох, кивнул и пошёл к выходу.

— И уберите эту помойку, в конце концов! — добавил Хальвдан ему вдогонку. — А то спать на улицу всех выгоню.

Сотник только плечом дёрнул.

Но к вечеру в избе верегов стало чисто. И в который раз детинец охватила лёгкая лихорадка сборов в дорогу, которая коснулась даже тех, кто никуда не уезжал. Немеры тоже оказались не рады тому, что им придётся отправляться в путь с верегами. Однако ни те, ни другие возражать в открытую не решались — видно, Бажан достаточно веско поговорил и со своими людьми. Никогда ещё между мужчинами из столь разных родов не чувствовалось такого напряжения. Но к их чести, они держались. А к концу сборов и вовсе можно было видеть их, вполне мирно обсуждающими предстоящий поход.

Утром, наградившим Кирият очередным затяжным дождём, отряд из двух десятков человек, как и было условлено, под предводительством немерского сотника, отбыл за ворота.

А на следующий день от старосты Садко прилетел голубь с запиской. В ней парой слов говорилось о том, что трое из четырёх разведчиков погибли в стычке с вельдами, не дойдя до их лагеря.

Глава 6

Где-то вдалеке отбивал дробь дятел. Сначала этот звук был тихим и как будто вплетался биением сердца в плотную душную тьму, что спеленала Младу, точно излишне заботливая нянька. Но он нарастал, становился твёрже, к нему примешались другие голоса леса: шорох ветвей и травы, постанывание сосновых стволов и полусонное чириканье пичуг. Похоже, светало. В ноздри постепенно пробивался свежий, чуть влажный воздух. А во рту пересохло, гортань слиплась, казалось, намертво. Млада сглотнула липкую слюну и поморщилась, пошевелила неудобно вывернутой рукой — вроде, не сломана.

А затем уже загнанными до самых костей гвоздями напомнили о себе ранения. И в темени словно забилась деревянная колотушка. Млада пошевелилась снова. Села, упираясь здоровой рукой в сырую, прохладную землю. И открыла глаза. Всё вокруг покачивалось и плыло, перед взором вздрагивали цветные пятна. Штанина прилипла к раненому бедру, насквозь пропитанная кровью, в правом плече торчал солидный обломок древка стрелы. Сам же наконечник засел чуть наискось и как будто резал плоть изнутри. Зазубренный — доставать будет сложно и болезненно.

Млада посидела немного, пока не замерла круговерть леса, отыскала рядом на земле меч и попыталась встать. С первого раза не вышло. Она ругнулась, собралась с духом и попробовала снова. Покачнулась, схватилась за шершавый ствол сосны, ругнулась ещё раз — крепче. Сил почти не было — видно, потеряла прилично крови. Но сейчас раны были только чуть влажными. Она, спотыкаясь и кленя вельдов, поковыляла из низины на тропу. По пути заметила брошенный Галашем пустой тул и тут же — лук. А потом нашла и самого стрельца: он лежал ничком в траве, всё ещё сжимая в руке топор. И даже сквозь мутную пелену Млада видела — не дышит. Но она упрямо опустилась на колено и перевернула кметя на спину. Спереди он был иссечен точно стальным бичом. Мёртвые глаза неподвижно смотрели в пустоту.

В таком же виде нашлись на тропе Надёжа с Невером. Следопыт, похоже, держался и отступал дольше всех, а потому пострадал сильнее. В его спине торчали две стрелы с бурым оперением. Млада невольно опустилась рядом с ним — коленями в намешанную с кровью, вздыбленную грязь.

Паршиво. Как же паршиво всё вышло.

Она замерла, держась за раненое плечо, глубоко дыша, стараясь побороть давящую изнутри дурноту. И только несколькими мгновениями позже осознала, что кололо её неестественностью, чуждостью произошедшего больше, чем гибель трёх сильных кметей.

Вокруг не было ни одного тела вельдов.

Млада осмотрелась раз и другой — и верно. Всё походило на то, будто кмети в безумии зарубили сами себя. Неужто кочевники оказались столь заботливы, что забрали тела собратьев в лагерь? Быть того не может! Но другого объяснения не находилось.

Ну и пёс с ними.

Млада медленно поднялась на ноги и, пошатываясь, снова ушла вглубь леса. Она и хотела бы убрать с тропы мёртвых кметей, но в первую очередь нужно было заняться собственными ранами. Сваленные в кучу дорожные мешки нашлись на том месте, где их оставили. Млада взяла свой, порылась в нём и перво-наперво крепко перетянула раненое бедро, скрутив чистую тряпицу жгутом. Для начала достаточно.