Воин Забвения. Гранитный чертог (СИ)

В мешке Надёжи она нашла запасной нож. Побродив по округе, нарезала с молодых сосёнок достаточно сухих веток. А потом не без труда развела костёр в том самом овраге, откуда недавно стрелял Галаш, не слишком заботясь, что её могут заметить с тропы. Нападут — всё равно одной не выжить. Если же тащиться далеко в лес — можно потерять силы. А там и заплутать. Тоже мало хорошего в её-то нынешнем состоянии, когда гудящая от удара голова была почти пуста, разум только вяло отзывался редкими мыслями, а ноги подкашивались едва не на каждом шагу.

Млада чуть посидела в тепле и, согревшись ровно настолько, чтобы бойчее шевелились заледеневшие пальцы, достала мешочки с перетёртыми в порошок травами: тысячелистником и зверобоем. Обстругала и расщепила на одном конце тонкую осиновую веточку. Сжав зубы, медленно, воткнула её в рану на плече — вдоль древка, чувствуя, как раздвигается пробитая мышца. Снова поплыло всё перед глазами от боли; потекла кровь. Млада перевела дух, одними губами произнося проклятия. Тонкой полоской ткани она крепко примотала веточку к древку, зажмурилась и дёрнула.

Вмиг её прошиб пот, а затем и озноб. Дыхание застряло в горле вместе с глухим криком. Окровавленный обломок стрелы — благо, вместе с наконечником — выпал из ослабевших пальцев.

Млада уняла скакнувшее в галоп сердце, присыпала рану порошками из трав, чтобы не воспалилась и быстрее заживала, а затем перевязала чистой тряпицей, насколько возможно это было сделать одной рукой. После этого занялась бедром.

Донельзя измученная, она переоделась в запасные рубаху и штаны, с сожалением глянула на дыру в почти новом нагруднике из плотной дублёной кожи, купленном в Ариване перед отбытием на север. Его изготовил мастер, с которым Младу познакомил в своё время Наставник. Как раз перед тем, как покинуть её. Будто знал, что умения старого ариванца ей ещё пригодятся.

Запив завтрак глотком воды, Млада затушила костёр и снова двинулась к тропе. Тело сопротивлялось, требовало оставить его в покое, но нужно было заставить его работать. Иначе так ляжешь — и никогда больше не сдвинешься с места.

Закусывая от боли губу и потея, точно раб в копях, Млада оттащила тела кметей с дороги, укрыла за кустом можжевельника, привалив найденным поблизости лапником. Взяла из их мешков только воду и еду — остальное оставила в том же схроне. Мысленно она обещала себе, что расскажет на обратном пути старосте Садко о том, где искать погибших парней. И попросит провести обряд погребения честь по чести. Они это заслужили.

Всё это время ни на мгновение в голове не возникло мысли о том, чтобы повернуть назад, дойти до Ярова дора и спокойно передохнуть там, пока не затянутся раны. Что-то подсказывало Младе, что нужно спешить, идти по ещё чётким следам вельдов дальше, иначе потом будет поздно. Исчезнут вместе с тропой, затеряются в лесу, хоть это и казалось полнейшим вздором.

Она шла, держась дороги, стараясь ни на миг не выпускать её из виду. Но надежды на себя было мало. То и дело Млада впадала в безразлично-потерянное состояние, когда переставала видеть кругом хоть что-то. Но потом брала себя в руки. Тогда она увереннее и твёрже впечатывала шаги в подсохшую землю, прислушиваясь к звукам, пытаясь различить даже самые незначительные, чтобы сохранить связь с миром и собой. Назойливым шёпотом в голове крутилась мысль: «Отдохнуть».

Плечо и бедро невыносимо жгло, будто кто-то вкручивал в раны раскалённые кинжалы.

К полудню тропа сделалась шире, перестала петлять между деревьев и покатилась под гору. Идти стало легче. Млада приободрилась. По её подсчётам до Холодного гребня оставалось ещё около пяти суток пути по прямой. Хорошо бы лагерь вельдов встретился раньше — Млада вовсе не была уверена, что способна протянуть так долго. Но какова вероятность того, что именно затерянная в лесу дорога ведёт туда, и встретятся ли они снова на этой «прямой» — лучше было не думать. Однако почему-то Невер был уверен, что тропа нахожена кочевниками, хоть взялась будто бы из ниоткуда. Оставалось только поверить ему.

Как бы Млада ни подгоняла себя, а привалы делать приходилось. Правда, вставать после них с каждым разом становилось всё сложнее. К вечеру растревоженная нога почти отказывалась шевелиться и будто бы горела огнём. Плечо беспокоило меньше, но забывать о себе не позволяло. Обращай Млада на это чуть больше внимания, идти бы совсем не смогла. Кровь из ран всё же сочилась, хоть и вяло — это чувствовалось по тому, как намокают повязки. И от того мало-помалу уходили силы.

Темнело скоро, как обычно это бывает осенью, уже переступившей равноденствие. Млада гнала себя дальше, пока в состоянии была видеть тропу в стороне. Но споткнувшись раз и другой о корни, задумалась о поиске места для ночлега. Она уже собралась было уйти дальше в лес, чтобы её костра не было видно с дороги, как померещился между деревьев широкий просвет. Мелькнул и погас, будто светляк. Млада ускорила шаг, продолжая держаться в тени орешника.