Война

Женщина вынесла из дома еще ведро с водой. Бросились к нему всей толпой. Женщина испугалась, поставила ведро и кинулась в дом. Один подбежал первым и нагнулся. Но на него стали напирать сзади. Он опрокинул ведро и сам чуть не упал. Вода, сверкая, растекалась по земле.

Но вот дорога повернула вправо, к деревне. Там пока что устроили привал. Даже лейтенант не знал, что будет дальше.

Гартман и еще несколько человек побежали в сад. Гартман залез на грушу и стал трясти ее. У нас уже снова не было хлеба. Возле каменной ограды кто-то присел на корточки; почти все страдали поносом. Многие прилегли на дороге в тени домов и уснули.

Прибежал вестовой из батальона.

— Продолжать переход!

Вставали тяжело. Те, что только что трясли груши, теперь, казалось, падали от усталости.

— Далеко ли еще нам идти, господин лейтенант? — спросил Эрнст.

— Никак не найду этого места. — Он искал его на карте. — Вот! — показал он Эрнсту, который с виду был при последнем издыхании.

— Господин лейтенант, нам не перебросить людей на такое расстояние.

— Спокойно! Надо попытаться. Мы в авангарде основных сил, поэтому сможем двигаться равномерно.

— Ренн, выставьте связных между первой ротой и нами!

Первая рота двинулась вперед. Через минуту я отправил двух связных, еще минуту спустя — двух других, затем — двух третьих. И сам пошел в четвертой паре. На некотором расстоянии позади меня двигалась рота.

Мы топали по дну плоской котловины. Солнце клонилось к закату, на поля падали длинные тени. Темнело. Порой я терял из виду передних связных. Только какое-то движение улавливалось время от времени впереди.

Показалась деревня и осталась позади. По обеим сторонам дороги то тут, то там возникали перелески.

Я услышал позади себя:

— Рота, стой!

— Задние остановились! — закричал я и прислушался. Но не услышал, чтобы там передали дальше. — Пойдем-ка со мной, Гартман! Нам надо подтянуться, мы, видно, потеряли связь.

Я прошел с ним немного вперед, оставил его и со всех ног побежал дальше. Впереди брели двое.

— Задние остановились! — крикнул я.

Кто-то из них повторил:

— Задние остановились! — но тихо, вяло. Впереди опять никто не отозвался.

— Вы хоть держите связь-то?

— Не знаю, — ответил кто-то.

— Но вы должны знать! — заорал я. — Если вы не умеете держать связь, значит, мне придется делать это самому!

Я побежал вперед. Как же быть, если и дальше такое творится?

Я бежал, потом перешел на шаг, потом снова побежал.

Ранец колотил меня по спине. И от этого злость разбирала еще пуще. Я совсем было пришел в отчаяние.

Но вот неожиданно вижу — двое сидят себе на обочине.

— Это что значит? — заорал я.

— Так ведь остановились же, — спокойно сказал Цише.

— А вы сообщение-то хоть передали?

— А то как же? Впереди тоже стоят.

Я подсел к ним. Сердце колотилось как бешеное.

— Далеко ли еще топать? — спросил Цише.

— Не знаю! — огрызнулся я, сам того, не желая.

Вскоре позади послышались шаги. Передали сообщение, что колонна снова двинулась вперед.

Опять показалась деревня и проплыла мимо. Под ногами похрустывал песок. Снова пошли перелески. Потом сухой еловый лес подступил к обеим сторонам дороги. Было очень тихо.

Вдруг вижу — справа, у обочины, лежит кто-то. Бели уж лежат ночью прямо на дороге, значит, дело плохо. Чуть дальше — еще двое.

Слева лес кончился. Стало светлее. Впереди невдалеке от нас плелись еще двое.

Дорога повернула влево и вниз — к деревне. Может, эта? Прошли и эту.

Те двое, что были впереди, пошатывались, и мы их быстро догнали. Чтобы подстегнуть их, я побежал вперед. Оказалось — они из первой роты и больше уже не могут идти в строю. Впереди них шли еще трое. Как же теперь со связью? Снова у обочины лежало человек пять-шесть. И все из одной только роты!

Снова дома впереди. Деревня вытянулась вдоль дороги. Миновали и ее.

Я остановился. Может, кто из моих людей тоже лежит на дороге? Постоял еще. Никто не подходил. Наконец появился Гартман — один; вся цепочка впереди его распалась.

— А напарник где?

— Он уже больше не мог.

— Связь с ротой у тебя есть?

— Нет, давно уж их не слышу. Но не мог же я остаться там стоять.

Я испугался. А что, если они на какой-нибудь развилке пошли не по той дороге? Я шагал рядом с Гартманом и размышлял. До тех, кто впереди, было слишком далеко, но и до тех, кто сзади, не ближе. Даже если я сам стану вместо связного, цепочку уже не восстановить. Следует ли мне остаться? Этим тоже ничему не поможешь, если рота свернула не туда. Тут надо крепко подумать. Голова у меня горела, и я ничего не мог сообразить.

Впереди на серой равнине стали возникать серые дома. Верно, это и есть цель нашего маршрута!

Деревня оказалась маленькой. Но миновали и ее.

Вскоре впереди послышались голоса. Снова показались дома. Там остановилась первая рота.

Я стоял и прислушивался — не идет ли наш батальон. Приплелись некоторые из отставших.

Но вот донесся топот многих сапог. Появились конные. Подходил батальон.

Нам предоставили амбар. Все ввалились туда и попадали. Я расстелил плащ-палатку у входа. Кто-то подошел, шатаясь, и улегся.

— Вставай! Это для господина лейтенанта.

Он пробурчал что-то и не двинулся с места.