Война

— Одну минуточку, — удрученно ответил Иванюта, прокручивая барабан нагана и вгоняя в его отверстия патроны. Из окопа вылез только после того, как сгреб в подоле гимнастерки стреляные гильзы и спрятал их в карман.

— Гильзы не к чему хранить, — с усмешкой сказал старшина. — Чай, не на стрельбище вышли.

Иванюта промолчал, вглядываясь за речку, где на овсяном поле еще больше замаячило человеческих фигур.

— Товарищ младший политрук, — умащиваясь в окопе, спросил старшина, — а я вам медальон вручил?

— Какой медальон?

— Ну, смертельный… На случай, если убьют…

— А если я не из вашей части? — с проблеском какой-то заинтересованности спросил Иванюта.

— Это не имеет значения. — И старшина полез в сумку. — Приказано всем раздать… Только не забудьте заполнить ярлык, а то в случае чего…

Миша отсутствующим взглядом рассматривал очутившийся в его руках ребристый пенальчик из черной пластмассы. В ушах навязчиво звучали слова старшины: «А то в случае чего…» Он знал, что в медальоне лежит скрученный в трубочку ярлык, что его надо заполнить, написать данные о себе и адрес, по которому пошлют извещение «…в случае чего…». Но не стал развинчивать медальон. Осмотрелся и увидел Колодяжного. Старший лейтенант с каким-то тупым напряжением на лице всматривался поверх окопного бруствера в сторону овсяного поля. Словно почувствовав на себе взгляд Иванюты, он нервно повернулся к нему.

— Ты что, у тещи на блинах? — обозленно крикнул Колодяжный и, указав на лежавшую рядом с его окопом лопатку, раздраженно добавил: — Скорее окапывайся!

Миша будто даже обрадовался такому неотложному делу. Поблизости от ячейки Колодяжного он начал быстро рыть окоп, стараясь отмахнуться от неспокойных и противоречивых мыслей. И в самом деле, все здесь при своих подразделениях, знают свою задачу, а он как праздный наблюдатель. Начнется сейчас бой, а при нем только наган, и он при нагане. Семь патронов. Ни стрелок и ни командир… Если убьют, в редакции ничего не узнают. И он ничего не будет знать, что это за такой внезапный бой. Ведь пехоты — кот наплакал, ни танков не подтянули, ни артиллерии…

А люди на овсяном поле все ближе и ближе. Целая туча!.. Хорошо, если в бою добудет оружие. А если нет? Ведь он превосходно владеет штыком!..

Земля была рыхлой, работал Миша споро, и окоп делался все глубже, а бруствер перед ним — все выше. И вместе с тем росло гнетущее беспокойство, ощущение своей ненужности здесь и понимание, что ничто измениться не может. Миша ни за что не уйдет с этого места, да и некуда уходить, ибо нет и не может быть иного дела, которое могло бы показаться для него важнее, чем то, которым он сейчас занят. Вдруг Мишу ехидной иглой пронзила мысль: «А не трусите ли вы, товарищ младший политрук Иванюта?»

Эта мысль словно одним ударом перечеркнула и отбросила все его сомнения. Он повернулся к Колодяжному и с упрямой требовательностью сказал:

— Старший лейтенант, у меня только наган… Прикажи своим, чтоб гранатами со мной поделились.

— У меня тоже, кроме пистолета, ничего нет, — угрюмо ответил Колодяжный и, отвернувшись в сторону, кому-то закричал: — Что там делают минометчики?! Почему не открывают огня?!

И вдруг с левого фланга, со стороны дороги, покатилась от окопа к окопу команда:

— Отставить «К бою»! Не стрелять!..

— А-а, это наши отступают, — высказал догадку Колодяжный, пристально всматриваясь за речку.

Так и оказалось. Толпы людей, в большинстве мирные жители, рабочие отрядов, строивших укрепления, и среди них военные — легкораненые или остатки разгромленных подразделений, которые первыми приняли на себя удар врага, — поскольку дорога за лесом делала огромный крюк, устремились через поля напрямик, боясь, что их настигнут прорвавшиеся немецкие танки. Перед Иглицей они подались влево, к мосту, и потекли через линию обороны пестрым, нескончаемым потоком.

Миша Иванюта, бросив свой окоп, тоже направился было к мосту, чтобы побеседовать с кем-нибудь из тех, кто уже побывал в бою. Но в это время над головой скользнул клекочущий шорох, будто с конька железной крыши сорвалась плоская глыба льда; тотчас же сзади во ржи ахнул взрыв, а за ним прогрохотал еще целый обвал снарядов… Миша и не опомнился, как снова оказался в своем окопе. А справа и слева покатилось разноголосье команд:

— К бою!

— Танки с фронта!

— Приготовиться к открытию огня!..

Далеко за речкой, там, где в овсяное поле мысом вдавался лес, Миша увидел курящуюся пыль, из которой сверкнули вспышки. Воздух над окопами взвыл, но снаряды легли где-то у дороги. Вскоре можно было различить, что действительно идут танки, что они, на ходу растекаясь вправо и влево, выстраиваются в боевой порядок для атаки.