Война. 1941—1945

Палачи Гиммлера ошеломлены: русское сопротивление им кажется нарушением всех правил игры. Они считают, что Россия должна была сдаться, как Франция, и они пожимают плечами: откуда такое упорство?.. Эсэсовцы привыкли иметь дело с малодушными или с предателями. Они негодуют: почему Севастополь не капитулировал? Почему москвичи не вышли навстречу фон Боку с ключами города? Почему Ленинград не понял «нормальных» явлений и не пустил на Невский немецких ефрейторов? Почему защитники Воронежа, вместо того чтобы сдаться в плен, истребляют немцев? Откуда это ожесточение? На помощь эсэсовцам приходит Геббельс. Он объясняет в газете «Дас рейх»: «Большевистская армия иногда сражается с почти животным упорством. Она обнаруживает презрение к смерти, которое является более чем примечательным».

Колченогий выписывает слова «презрение к смерти», не понимая всей глубины их значения. Он не в силах объяснить эсэсовцам, в чем та «вера» наших бойцов, о которой говорит «Шварце кор». Таинственной книгой за семью печатями остается душа нашего народа для немецких грабителей. Они не понимают, что ведет наших людей в бой. Скажем прямо: любовь — любовь к семье, любовь к родине, любовь к жизни. Нет силы выше, чем настоящая любовь. Данте сказал, что она движет небесными светилами. Мы скромно добавим, что она испепеляет железные чудовища, которые рвутся к нашим городам.

Я получил сегодня письмо от бойца-казаха. Я приведу его: в нем ответ на вопрос, поставленный газетой Гиммлера. Красноармеец Асхар Лекеров пишет:

«Ваша статья „Июнь“ мне много напомнила. Я сидел в тесной, сырой землянке, но мне казалось, что я сижу в большом театре мира. Передо мной проходила на экране жизнь казахского народа. Страна бывших пастухов. Голод. Кочевники в голодной степи. Ныне цветущий край…

Я вспомнил июнь 1941 года. Я тогда находился в своем колхозе. До революции это место называлось Батбах, то есть болото. Из горы текла маленькая речка, ее тоже звали Батбах. Никто здесь не жил — говорили, что нельзя жить. А сейчас на берегу этой речки новое колхозное село, около ста тридцати дворов, громадная школа-семилетка, клуб. И при каждом доме огород — бахши. А между прочим, до революции казахский народ даже не имел понятия, что такое картошка или помидоры. Четыреста гектаров посевной площади, десять тысяч овец, шестьсот коров, семьсот лошадей — вот это картина Батбаха в июне 1941 года.

Я люблю родной край, родную землю, люблю мой Батбах. Хочу купаться в речке Батбах… И я вам прямо скажу, товарищ Эренбург: я хочу жить после победы над врагом. Но когда жаркая схватка с врагом, я про все забываю. Меня волнует одна мысль: разбить, уничтожить палачей. Во мне кипит кровь. Простой маленький казах превращается в непобедимого громадного борца. После мне самому смешно…

Что такое жизнь? Это очень большой вопрос. Потому что каждый хочет жить, но смерть раз в жизни неизбежна. А тогда надо умереть, как герой, как Чапай, — тогда хотя бы наши вспомнят, что такой-то погиб в геройском бою с фашистами».

Это простодушное, глубоко человечное письмо справедливо говорит о силе нашего бойца. Что движет казаха Асхара Лекерова? Любовь к его краю, к пастбищам, к горной речке, к тому большому миру, который открылся для всех народов нашей родины после Октября. Бойца Асхара Лекерова ведет в бой также лютая ненависть: он знает, кто разлучил его с родными местами, с близкими; он зовет немцев палачами: это палачи нашей родины.

Родина говорит каждому бойцу: «Стой, держись — и ты победишь. Стойкие побеждают. Трусы гибнут. Родина будет жить — и ты будешь жить!» Асхар Лекеров любит жизнь, как любит жизнь каждый советский человек. Он не хочет умирать. Он ищет не смерти, но победы. И вот эта любовь к жизни позволяет нашим бойцам идти навстречу смертельной опасности. Может быть, последней мыслью бойцов, которые, обвязавшись гранатами, бросались под танки, чтобы преградить путь врагу, было: до чего чудесна жизнь!..

Асхар Лекеров пишет, что простой казах становится в священном пылу боя непобедимым и огромным. Это правда. Казах, или русский, или украинец — все они становятся одним непобедимым и огромным народом. Это позволяет нам отбивать атаки немецких танков; Это позволяет нам и теперь, в трудные дни нового испытания, сказать: наш народ непобедим.

18 июля 1942 г.

Убей

Вот отрывки из трех писем, найденных на убитых немцах.

Управляющий Рейнгардт пишет лейтенанту Отто фон Шираху:

«Французов от нас забрали на завод. Я выбрал шесть русских из Минского округа. Они гораздо выносливей французов. Только один из них умер, остальные продолжают работать в поле и на ферме. Содержание их ничего не стоит, и мы не должны страдать от того, что эти звери, дети которых, может быть, убивают наших солдат, едят немецкий хлеб. Вчера я подверг легкой экзекуции двух русских бестий, которые тайком пожрали снятое молоко, предназначавшееся для свиных маток…»

Матаес Цимлих пишет своему брату ефрейтору Генриху Цимлиху: