Война. 1941—1945

Идет бой за Россию, за державу, сколоченную трудом поколений и окропленную кровью поколений, за державу, которая родилась на светлых водах Днепра, о молодости которой говорил вечевой колокол Новгорода, которую бережно строили — от Ивана Калиты до наших дней. Идет бой за свет русской культуры, за язык Пушкина, за украинскую песню, за наши книги, за наши музеи, за наши школы. Сколько нужно было веков напряжения, чтобы избяная, лесная Русь создала гранитный Ленинград! Только великий народ мог построить Адмиралтейство. Только великий народ мог родить Льва Толстого. Только великий народ мог двадцать пятого октября открыть новую эру. Нам досталась в наследство единственная, прекрасная, трижды любимая страна. В нее вторгся алчный немец. Он хочет убить Россию. Мы видим опасность, и мы сознаем всю глубину нашей ответственности. Внуки или будут прославлять подвиги героев 1942 года, или они проклянут нас, изнывая в немецком плену.

Может быть, наша ненависть остыла? Может быть, мы забыли развалины Киева, поруганную Одессу, сожженный Смоленск, изуродованный Новгород? Теперь нашу ненависть снова накалили добела: немцы залили кровью города Донбасса и тихие казацкие станицы. Враг грозит Сталинграду. Враг рвется на Кубань. Суровые дни требуют от нас двойного мужества, двойной решимости. Если ты сражаешься сейчас у Дона за золотые нивы, за сады, в которых уже тяжелеют яблоки, помни — враг должен ступать только по немецким трупам, враг должен шагать только к своей смерти, врага нужно остановить. Если на твоем участке между раскатами орудий водворяется тишина, прислушайся к ней, и ты услышишь, как учащенно бьется сердце разгневанной России — сейчас решается ее судьба на годы, может быть, на века. Бойцы, перед вами девушка на виселице, и немец с петлей в руке — немец замахнулся на Россию. Бойцы, в ваших руках будущее родины.

28 июля 1942 г.

Проклятое семя

Вот страница, написанная мной в 1916 году:

«Я видел, что сделали немцы с провинцией Суассонэ перед тем, как ее очистить. Это не разгул пьяных солдат, это расчетливая работа. Перед уходом немцы приказали жителям деревень переехать в города, а в городах собрали всех на окраинах. Специальные отряды „поджигателей“ на велосипедах разъезжали, сжигая все на пути: заводы, поместья, фермы, крестьянские дома. Целые города — Бапом, Шони, Нель, Ам, сотни деревень выжжены дотла. Кругом пустыня на пятьдесят верст в глубину. За это отступление Гинденбург получил высочайшую благодарность. Верно, и поджигателям роздали Железные кресты за усердие. Проект умерщвления страны был хорошо разработан и тщательно, методически приведен в исполнение.

В апрельское утро в Шольне я глядел на плодовый сад. Меня поразили нетронутые цветущие деревья: немцы знают, что эта область славится грушами и сливами; уходя, они не оставили ни одного дерева — все срубили. А в Шольне стояли рассаженные шпалерами нежно розовеющие грушевые деревья. Я подошел ближе и увидел, что все деревья — более двухсот — подпилены. Рядом со мной стояли французские солдаты, крестьяне. Один из них сказал: „Сволочи! Ведь сколько трудиться надо, чтобы это вырастить…“»

Я не изменил ни одного слова. Это написано двадцать шесть лет тому назад. Это было сделано немцами двадцать шесть лет тому назад. Но кто не вздрогнет, прочитав о Бапоме или о садах Шольна? Кто не вспомнит Истру и деревни на Можайском шоссе?

Они все те же. Нет, если угодно, они подучились. Тогда они были новичками. Они стали опытными поджигателями, маститыми грабителями, усовершенствовавшимися палачами. Двадцать шесть лет тому назад они жгли, разъезжая на велосипедах. Теперь им нужно много жечь, они торопятся, они несутся на мотоциклах.

Они были разбойниками. Они стали рецидивистами. Они обратили в пепелище цветущую Францию. Они жгут и терзают русскую землю. Поклянемся, что мы положим этому предел. Мы не допустим, чтобы каждые четверть века негодяи с Железными крестами на груди и с бидоном в руке обращали плоды высокого труда в гору пепла. Нам трудно теперь, очень трудно. Немцы на Дону. Но мы сегодня с особенной уверенностью говорим: мы покончим с потомственными поджигателями.

2 августа 1942 г.

Стой и победи!

Лейтенант Аросев, небритый, с глазами, красными от бессонных ночей, повторял: «Убьют так убьют — я смерти не боюсь…» Скрипели жалостно телеги беженцев, и в золоте заката бледнел пожар села. Политрук Савченко внимательно поглядел на Аросева, покачал головой и ответил: «Умереть легко, нам другое нужно — победить».

На войне каждый храбрый солдат должен быть готов к смерти, но он сражается не для того, чтобы умереть, а для того, чтобы победить. Он сражается для того, чтобы жить. Он защищает свою жизнь, жизнь близких, жизнь родины.