Война 2017. Мы не Рабы!

— Я вспомнил старую армейскую байку, глядя как загружается "Виндоус". В свое время шла государственная приёмка программного обеспечения, которая служила системе наведения ракет. руководитель проекта демонстрировал приемной комиссии как и что будет происходить, также подробно рассказывал программе. Комиссию возглавлял заместитель командующего РВСН в звании генерал-полковника. Он внимательно выслушал руководителя, выслушал вопросы и ответы членов комиссии и разработчиков и в конце защиты задал один единственный вопрос, который поверг всех в ступор: "Программа хорошая, а почему вы ее написали на языке вероятного противника, а не по-русски!"

— Смешно. — Рашид улыбнулся — Думаю, что когда в исламских государствах писали программы для своих ракет, то тоже задавали такие же вопросы, отчего написаны на английском, а не на арабском. Вот, загрузилось. Начнем.

Он подвел курсор и нажал.

Появилось фото молодой женщиной в форме капитана американской армии, судя по эмблемам и нашивкам — она принадлежала к ВВС США, звание — капитан.

— Это кто? — спросил я.

— Это капитан Робинсон.

— Та, самая любовница командира базы?

— Она. — Рашид подтвердил. — Только с небольшой поправкой. По совместительству она и является руководителем подразделения военной разведкой у нас. Она же руководит и арестами и допросами в тайной тюрьме. И по проверенной информации, именно она настояла на аресте и фальсификации дела в отношении жены Миненко. Она же сама пилотирует вертолет. В ее подчинении порядка сорока человек, ну, и само собой и вся база, если она попросит полковника.

Рашид запустил в режиме слайдового просмотра фото капитана. Их было много, несколько десятков. Но было видно, что на вид ей около тридцати. Рост, примерно метр шестьдесят пять. Вес — килограмм чуть больше пятидесяти. Волосы коротко острижены. Почти нет косметики, на фото когда улыбается, видны небольшие ямочки на щеках, чуть вздернутый носик. Задорная девчонка, вот и клюнул стареющий полковник на молодое свежее мясо, подумал я. В то же время, видно, что спина у нее постоянно напряжена. Ждет удара, готова к бою. Такую на мякине не проведешь.

Видя как я внимательно рассматриваю фотографии, подсказал.

— С виду — ангел, но сущий дьявол. Рассказывали, что она делает с заключенными. Поверь, то, что просочилось из иракской тюрьмы Абу-Грей — невинные шалости. Капитан мечтает занять пост начальника отдела по оперативно-боевым операциям в РУМО, поэтому рвет всех в клочья.

— В клочья, говоришь. — я закурил.

— Именно. — он кивнул. — Есть фото, но не для слабонервных. Готов? Если, что, то не строй из себя, Николай Владимирович, крутого боевика, скажи или… где туалет знаешь. Меня самого с первого раза вырвало. Ничего страшного. Хотя в жизни я повидал много. Но такое… Готов? — авай, попробуем. — я сглотнул слюну и вогнал в себя большую порцию водки. Закурил, дым пошел на закуску после стопки водки. — Откуда фото?

— Купили у охранников. Они продают из-под полы. Знаешь, пришлось моим людям прикинутся извращенцами, мол, любят фото изнасилований, убийств и прочее.

— А в интернете отчего не выложили?

— А кто на них отреагирует? Даже если и пойдет реакция, толку от нее не будет. Абсолютно никакой. Даже если и докажут причастность РУМО, ЦРУ, ну, уберут Робинсон, ну, посадят для острастки пару-тройку охранников. Людей не выпустят. А мы потом вообще не будем знать ничего. Так, хоть по крупицам, но удается хоть что-то заполучить. А если отрешится от фотографий, то можно и кое-что узнать про здание, как его переделали, про систему охраны, получить фотоморды охраны и тех, кто издевается, узнать, кто томится в тюрьме, составить психологический портрет извергов, заодно и накопить материал для суда.

— Рашид Асланович, неужели ты такой наивный, что полагаешь, что можно будет устроить второй Нюрнберг для оккупантов?

— Я мечтаю об этом. — честно сказал он. — Убить — это полдела, а вот когда по суду, да, на виселицу, чтобы эти животные ощутили весь ужас содеянного. И всякие сопли по поводу, мол, мне приказали, здесь не проходит. Одно дело погибнуть в честном бою, а другое — вот так, пытать беззащитных, невиновных людей. Фабриковать дела, а потом пытать… Это не люди, а скоты. Их судить надо. Прилюдно, открыто. И рвать на части. Можно и родственникам отдать погибших узников или бывшим заключенным… Вот это дело будет! — он замахнул стопку водки.

— Так мораторий на смертную казнь же!

— Можно и самим судить, записать на пленку и выложить в интернет. Вот тогда и подумают остальные уроды стоит ли ехать в Россию, когда вот так можно сдохнуть. Готов?

— Давай, механик, крути кино. Готов.

Фото были любительскими.

Камера была хорошая. Снимков много. Снимали в спортивном режиме. Когда очень быстро, почти непрерывно. Так снимают когда ведут фоторепортаж со спортивных соревнований. Если быстро просматривать, то почти как видео смотришь.