Война

– Все ждал повода, чтобы отдать. Какой-нибудь настоящей передряги. Чтоб порадовать, когда выберешься.

–Ясно. – легко отозвался андроид, возвращаясь к своей привычной манере общения. – А Гервин знал?

– Эм-м… нет.

– Не говори ему.

«Вот оно что», – подумал Джур. – «Да нет… Да не может такого быть! Он боится статуса человека, потому что это напугает мрачного папашу?»

Тем временем они ступили на мостик, и Эйден обернулся к другу.

– Значит, теперь ты не можешь безнаказанно убить меня?

– Да уж, надо было раньше озаботиться… А это ты о чем? – в голове у Джура зашуршали подозрения.

– Капитан Проци, можно Вас на пару слов? – позвал Эйден.

Герцог ухватил его за рукав и зашипел:

– Эйден, ты ведь не посмеешь… Он же старше меня по званию!..

Андроид вдруг, ранее несвойственным для него жестом, положил руку на плечо Джура.

– Ну что ты, друг. Я не скажу, что его дочь спит с кутилой-старпомом – повесой и развратным забулдыгой. – с сардонической ухмылкой шепнул он и громко обратился к Вурису. – Капитан, я слышал, Ваша милая Ашвиль получила на днях предложение руки и сердца от самого герцога! Право же, Его Светлости надо было остепениться еще лет… тридцать назад. Но очевидно, только сейчас он получил то, что заслуживал. Правда, коммандер?

– Так точно, адмирал. – кисло отозвался Джур, не разжимая челюстей.

9. Глава, в которой мыши задаром съели научный грант, но их все равно жаль

Мышей в лаборатории было чересчур много. Просто колоссальное количество: в белоснежном месиве тут и там мелькали подвижные розовые хвосты. Сугробы мышей – здоровых, больных и контрольных. Теперь Самина бродила посреди этого великолепия в растерянности. Клятва, данная на берегу в порыве поторговаться с судьбой, настойчиво билась в голове и требовала мышей освободить. А члены семьи Зури взяли за правило исполнять клятвы.

Абсурдностью эта ситуация могла потягаться только со вторым пунктом расплаты за сохраненную жизнь – поцеловать того капрала-андроида, что вызвал к ней помощь. Вывезти оставшихся в живых грызунов за город и выпустить в лесу, а после заказать себе новый экспериментальный материал казалось делом выполнимым. Но целовать прохладную синтетическую щеку андроида – святые плазмиды, ведь потом все узнают, все! – это ведь сущее наказание. Хотя может статься, они и не встретятся никогда лично. Было бы здорово.

А сейчас надо было срочно разобраться с мышами, которых она заразила уроборосом еще до полета.

Порывшись в карманах форменного медицинского комбинезона, Самина достала биоскоп и направилась к первому террариуму. В нем сидели зараженные звери, а на панели рядом светилась надпись «7 дней». Мыши нервничали и чесались. Девушка направила биоскоп на одно из животных, и на кончике инструмента вырос прозрачный шар, похожий на мыльный пузырь. Как только его внешняя оболочка коснулась мыши, та оказалась захваченной внутрь и поплыла к биологу вместе со сферой. Она попискивала от волнения. Самина вывела шар из террариума наружу и легонько подтолкнула к дневному свету. Пузырь завис в воздухе, мышь в последний раз взвизгнула и успокоилась. Только все так же почесывалась.

Самина переключила биоскоп и снова направила его на сферу. Та начала расширяться, создавая иллюзию увеличения мыши. Вскоре габариты в добрый десяток раз превзошли исходные, и изображение переключилось в режим объемного ультразвука. Картинка при этом стала цветной, а гигантская мышь – полупрозрачной. Вялые движения ее лап светились оттенками от белого – там, где были кости и хрящи, – до темно-розового: это были мышцы и потоки крови в тонких венах. Биолог сосредоточила взгляд на кончиках лап. Там, на порядок увеличенные, копошились веретенообразные тельца паразитов. Это были еще совсем юные черви, только-только вошедшие во вторую личиночную фазу. Но они уже беспокоили животное, цепляясь к нервным волокнам. Мышей терзали болезненный зуд в лапках, онемение и жжение. И для болезни под названием «уроборос» эти симптомы были только цветочками.

Следов лекарственного препарата не было, словно биолог и не вводила его три дня назад. Черви поглотили его вместе с другими питательными веществами из крови животного, разложили и вышвырнули вон из организма. Очередной эксперимент с воздействием на ДНК червя провалился. Уроборос так быстро перестраивал свои гены, нарываясь на опасные вещества, что погибала едва ли десятая часть особей. И свойством этим обладали все черви, начиная со стадии яйца. Лекарства, выведенные за все то время, пока человек знал болезнь, имели гораздо больше шансов убить пациента, чем паразита.