Война

– Понимаешь, старина, всё становится понятным, как только ты осознаёшь, что русские играют вдолгую. Бесноватый Адик считал их полузверями, которые живут в норах, питаются подножным кормом и разрушают остатки великой промышленной цивилизации, которую им построили немцы. Ведь именно так вещал его подручный Геббельс, не правда ли? А всё было совсем по-другому. Я тут поговорил с фрау Эглитис… – эта приятная женщина средних лет, родом из Риги, работала в их лагере преподавателем русского языка. – Так вот, в то время пока мы готовились напасть на поляков и укрощать французиков, русские строили. Всё. Заводы, плотины, шахты, дороги… Причём гораздо больше, чем мы. А ведь мы кичились тем, как много мы строим! Но, как выяснилось, по сравнению с «соседями» все наши успехи напоминали возню с совочком в песочнице.

– По-моему, ты преувеличиваешь, – недоверчиво произнёс Шнауцен.

– Может быть, – легко согласился Краузе. – Но ненамного. Вот как ты думаешь, во сколько раз выросло производство стали в России по сравнению с последним мирным годом перед Первой мировой войной? То есть, считай, в самый пик развития их старой империи.

– Раз? – удивился бывший гауптфельдфебель. – Ну-уу… раз ты так говоришь, значит, раза в полтора, – но, бросив взгляд в сторону ухмылявшегося Краузе, недоверчиво уточнил: – Неужели в два?

– В четыре, старый гном… А если считать по отношению к началу двадцатых, то и вообще в сто раз. После Гражданской войны у них тут всё лежало в разрухе. Так что красные реально начали с куда большего дна…

– Майн гот! – ахнул тот.

– Вот так-то. И у них в планах был ещё больший рост. Так что война им была не нужна. У них и так было чем заняться. Но после того как они прочитали «Майн кампф», в которой, как ты помнишь, наш «гениальный фюрер» – эти слова Клаус произнёс о-очень саркастическим тоном – объявил всем, что собирается прирастить Германию восточными территориями, потому что там, мол, живёт разный мусор, а не люди, они поняли, что она точно будет. И начали к ней готовиться. Но не только к войне, а ещё и к тому, что и как они будут делать после того, как победят. Ибо в том, что они точно победят – у них не было никаких сомнений. И вот это, – Краузе ткнул пальцем в сторону монструозного самолёта, – как раз и результат этой подготовки. Пока наш фюрер со своими прихвостнями кричали о «вудерваффе», созданных «великим германским гением», они молча делали своё дело. И сделали.

– Ну, хорошо, я готов согласиться. Но как всё, что ты сказал, отвечает на мой вопрос? – после короткого раздумья спросил Шнауцен.

Краузе хитро прищурился.

– А помнишь, перед самым нашим нападением они максимально отодвинули свою границу на запад?

– Ну да…

– А на сколько знаешь?

– Ну-уу… километров на сто пятьдесят, наверное?

– Минимум на двести с лишним. А по многим направлениям и куда больше. Но им хватило и двухсот. Вспомни, на каком расстоянии от своей столицы Москвы они остановили наши войска?

– Шайзе! – скривился бывший гауптфельдфебель. – И ведь Адольф сам отдал им эти земли! Ну, когда подписал тот самый пакт.

– А без этого они бы никогда не подписали этот пакт, – пожал плечами Краузе. – Так что деваться ему было некуда. Поэтому на тот момент он всё сделал правильно. Но продолжим… Как ты думаешь, кто станет теперь главным врагом Советов после того, как повергли Германию и добьют Японию?

Шнауцен усмехнулся.

– Тут и думать нечего – их же бывшие союзники. Черчилль и так им последнее время пытается гадить насколько может – то есть на самой грани, чтобы окончательно не разорвать отношения. А вот американцы пока держатся. Наверное, из-за того, что русские подписались за них против японцев.

– Вот тебе, кстати, первая причина, – хмыкнул Краузе, снова отхлёбывая из кружки.

– Ну так это ж ненадолго. Как додавят японцев – так всё и закончится! Ну, может, ещё некоторое время протянут, если их этот почти вечный новый/старый президент будет испытывать к ним благодарность за то, что они своим объявлением войны принесли ему победу на выборах, но-о…