Война

Между тем ситуация день ото дня становилась только хуже. Во-первых, фюрер ошибся. Русские не ограничились только морской пехотой. Как раз в тот момент, когда Гальдер в кабинете Гитлера докладывал ему свои соображения, с транспортов, вышедших из Мурманска сразу же после того, как от морской пехоты поступил сигнал о захвате нарвикских причалов, начали выгрузку две советские стрелковые дивизии. А через четыре дня красные перебросили на захваченный плацдарм ещё одну волну подкреплений, среди которых была уже не только пехота, но и танки, и самоходные орудия, и зенитки, и тяжёлая артиллерия. Столь большими темпами увеличение группировки шло потому, что русским совершенно не требовалось перебрасывать в Нарвик продовольствие, транспорт, а также существенную часть амуниции, медикаментов и ГСМ. Всё это имелось на захваченных складах, причём в количествах, предназначенных для в разы большей войсковой группировки, чем русская… В это же время захватившие Нарвик бригады морской пехоты также не сидели на месте, а, погрузившись на захваченные в городе грузовики из состава автоколонн снабжения, приписанных всё к тем же армейским складам, броском выдвинулись вперёд, продвинувшись на северо-восток до Биртаварре, а на юго-запад до Фёуске. Причём, как позже выяснилось, выдвинувшиеся бригады, наскоро оборудовав позиции, принялись, используя захваченные на складах в Нарвике взрывчатку и снаряды от немецких орудий крупных калибров, рвать мосты, карнизы, скалы, напрочь заваливая все мало-мальские имеющиеся дороги и даже более-менее проходимые тропы, ведущие к городу со стороны Швеции. А также готовя подобные подрывы и на остальных дорогах. Так что, когда подтянувшийся к Биртаварре сводный отряд, сформированный из состава тыловых подразделений тридцать третьего армейского корпуса, атаковал морпехов, они не стали так уж сильно цепляться за свои позиции. А, отбив пару-тройку атак, начали отходить в сторону Шиботна, по пути превращая дорогу за собой в хаос скальных обломков.

Между тем операция «по скидываю в море славянских свиней» всё больше и больше превращалась в натуральный бардак. Несмотря на указания Генерального штаба и OKWо первоочередной доставке продовольствия, Геринг сначала перебросил в Норвегию запчасти для своих самолётов, затем обеспечил продовольствием летчиков и только потом начал переброску всего остального… регулярно нарушая при этом согласованные графики снабжения в пользу снабжения своих штаффелей топливом и боеприпасами. Перед Гитлером, которому Гальдер немедленно доложил о подобном своеволии, он оправдался тем, что советская авиация ведёт постоянную охоту за его транспортниками, так что им нужна защита, которую и будут обеспечивать истребители, вернувшиеся в строй благодаря его усилиям. Так что, хотя голода удалось избежать, через неделю в армии «Норвегия» были вынуждены вдвое урезать пайки. Да и насчёт «избежать» тоже не всё было так однозначно. Скорее отодвинуть…

Геббельс, благословлённый Гитлером на осуществление столь высоко оценённой им идеи, лично вылетел в Осло, где развернул бурную деятельность. Он встретился с лидером «Национального единения» Видкуном Квислингом, и уже на следующий день было объявлено, что тот вступил в должность министра-президента Норвегии. В тот же день было сформировано национальное правительство, которое объявило, что начинает с рейхом прямые переговоры о мире. Причём шансы на скорое заключение договора о мире и вывод немецких войск «из всех регионов Норвегии, кроме непосредственно прилегающих к линии фронта совместной борьбы против большевизма», весьма высоки. Так что «нашу многострадальную родину» вскоре ждёт мир и свобода… если только «сыны Норвегии» помогут «арийским братьям» вышвырнуть со своей земли нового оккупанта! И тем докажут «дружественной Германии», что способны отстоять свою свободу и независимость. Пусть и «с небольшой дружеской помощью немецкой армии». Это была-а-а… очень вкусная морковка! Мир, независимость, вывод немецких войск из большинства норвежских городов и фюльке… Но она не сработала. Несмотря на весьма громогласное объявление новым министром-президентом Норвегии войны Советскому Союзу и повсеместно открытые пункты записи добровольцев во вновь организуемую норвежскую армию, ручеек этих самых добровольцев оказался весьма хилым.

Через девять дней к Гальдеру заявился Рёдер. В крайне расстроенных чувствах.

– Франц, мне нужна ваша помощь.