Война

Чалый развернулся. У второго левого двигателя выстроилась короткая шеренга из четырёх человек. Ну да: большому кораблю – большое обслуживание. Командир экипажа этого «воздушного линкора» по должности и потолку звания приравнивался к командиру звена. Так что техническая группа, приписанная к его «Петлякову», включала в себя не только техника, но и механика, а также механика по вооружению и механика по бортовому электрооборудованию.

– Здравия желаю, орлы!

– Здрав жела… тарщ… старш… лейтенант!

– Чего-о-о? А ну повернитесь! – Чалый изумлённо воззрился на левофлангового. Баба?! Бли-ин…

– Я, между прочим, авиамоторный техникум окончила, – обиженно произнесла… хм-м… ефрейтор. – И уже на фронте была. Механиком по вооружению у штурмовиков.

Виталя, хмурясь, рассматривал невысокое стройное и-и-и… отчаянно рыжее создание с пронзительно зелёными глазами, сверлящее его сердитым взглядом.

– Кхм… понятно, – неопределённо произнёс он спустя минуту. – Хорошо. Разберёмся.

Разговор с командиром полка никакой пользы не принёс. А комиссар его ещё и отругал.

– Ты что, Чалый, отказываешь нашим женщинам в праве защищать Родину? Ефрейтор Кивелиди, между прочим, тоже награждена. Медалью «За боевые заслуги». Подменила стрелка в одном из вылетов и сбила немецкий истребитель! Так что не только у тебя в полку есть сбитые… И вообще она – комсомолка и в армию пошла добровольцем.

Поэтому на следующий день вокруг самолёта всё время мелькала тугая рыжая коса, заставлявшая старшего лейтенанта Чалого регулярно коситься в ту сторону. Исподтишка. Тайком. Уж больно хороша была, чертовка. Но старший лейтенант старательно убеждал себя в том, что причиной того, что глаза всё время косятся в сторону стройной девичьей фигурки, почти по пояс забравшейся под капот крайнего правого двигателя и гремящей там ключами, являлось исключительно его недовольство этой «неправильной ситуацией». А вовсе не дерзкая торчащая попка, туго обтянутая ушитым по фигуре комбинезоном. Мол, не место женщинам на войне. Здесь кровь, грязь, смерть и всё такое… А ефрейтор Кивелиди оказалась девушкой с характером. Когда младший сержант Степанько, шустрый разбитной малый родом из Запорожья, улучив момент, хлопнул её по этой самой весьма, на взгляд всех окружающих мужиков, аппетитной части тела, развязно начав:

– Ох и сладкая у тебя попка, Настюх… – закончить фразу он не успел. Потому что полетел с крыла на траву самолётной стоянки от удара весьма увесистым гаечным ключом. Причём одним ударом дело не ограничилось. Разъярённая рыжая фурия слетела на землю вслед за оглушённым Степанько, и уже там с размаху приложила его ногой по яйцам. А потом выхватила из-за обрезанного голенища ушитого точно по ножке сапожка нож и, схватив незадачливого ухажёра за волосы, ткнула его остриём в те же яйца.

– Ещё только раз до меня дотронешься – отрежу!

– Ох и горяча девка! – восхищённо пробормотал Горелов, наблюдавший эту картину вместе с Чалым и-и… половиной полка. – Вот кому-то повезёт… – потом сделал паузу и, хмыкнув, добавил: – Коли выживет.

Этот случай произвёл столь неизгладимое впечатление на весь личный состав полка, что теперь с ефрейтором Кивелиди все обращались исключительно вежливо. Даже интенданты и официантки из лётной столовой. А «разбор персонального дела комсомолки Кивелиди» превратился не столько в разбор дела Кивелиди, сколько в публичную порку слегка оклемавшегося Степанько. Потому что почти каждый выступающий ритуально начав: «Комсомолка Кивелиди, конечно, поступила неправильно…», тут же обрушивался с критикой на понуро сидевшего здесь же Степанько. По существу, единственным реальным критиком «комсомолки Кивелиди» на собрании оказался Виталий, в своём выступлении заявивший, что не потерпит в экипаже неуставных взаимоотношений. И что если подобная выходка повторится, он сразу подаст рапорт на исключение ефрейтора Кивелиди из экипажа и отправке в тыл. За что удостоился жгучего взгляда отчаянно зелёных глаз и полупрезрительного фырканья.

Первый вылет на своём самолёте Виталий сделал седьмого февраля. Машина была новенькой, только что с завода, к тому же совершенно новой серии… вследствие чего проблем с ней была уйма. Так что, несмотря на то, что остальной полк, машины которого только прошли ремоторизацию, к тому моменту уже неделю как летал, обкатывая новые моторы, экипаж старшего лейтенанта Чалого до седьмого февраля сидел на земле, лишь время от времени совершая рулёжки по аэродрому, а чаще всего просто гоняя двигатели и остальное оборудование на разных режимах прямо на стоянке. И это в тот момент, когда разворачивались такие события…