Война

– Мы с ним поспорили насчёт сроков русского наступления. Я настаивал на том, что до того, как русские не получат заказанную ими у нас бронетехнику в достаточных объёмах, – наступать они не смогут. А он утверждал, что у них ещё есть козыри в рукаве. И что они нас ещё удивят, как удивили прошлой зимой.

Президент усмехнулся и откинулся на спинку кресла.

– Не напомните, что именно они у нас заказали?

– Из бронетехники? Самоходные орудия эм-семь и полугусеничные бронетранспортёры эм-два и эм-три. Причём часть эм-семь они просили поставить в виде шасси под свои четырех– и восьмидюймовые гаубицы.

– А танки?

– От танков они отказались напрочь. Хоть это и удивительно! Наш военный атташе докладывал, что с бронетехникой у русских большие проблемы. Такие, что они даже были вынуждены ставить в строй весьма странные конструкции, представляющие собой на скорую руку установленные на захваченные у немцев шасси как немецкого, так и чешского и даже французского производства советские лёгкие противотанковые пушки. Или вообще полные суррогаты типа тракторов, обшитых в качестве брони котельным железом и вооружённые устаревшими морскими малокалиберными орудиями, производства чуть ли не конца девятнадцатого века…

В этот момент стоявший на столе селектор издал тональный сигнал, после чего из него послышался голос секретаря:

– Мистер президент, к вам господин Гопкинс.

– Да-да, пусть заходит…

Гопкинс влетел в кабинет в крайнем возбуждении.

– Ты слышал, Френ… – начал он, но, заметив капитана, тут же поправился: – Вы слышали, мистер президент, красные смогли-таки поймать Гитлера в «котёл»!

– Да, я уже в курсе. А что, это уже общеизвестная информация?

– Десять минут назад закончился брифинг в советском посольстве, на котором госпожа Полежаева сообщила, что советские войска замкнули кольцо окружения в районе какого-то Kurahovo, вследствие чего в окружении оказалось около полумиллиона солдат! Брифинг транслировали по радио, так что окончание его я дослушал уже в машине по дороге к вам, – он нервно прошёлся по кабинету из угла в угол. – Нет, это немыслимо! Я же своими глазами видел, какими суррогатами русским приходится отбиваться от немцев!

– Ты имеешь в виду – трактора, обшитые котельным железом? – усмехнулся Рузвельт, покосившись на капитана.

– Да, и их тоже, – кивнул Гарри. – Как же это они назывались… ммм… О, вспомнил! «Naispug!». Это означает… эээ…

– Tofrighten? – пришёл на помощь Барел.

– Да-да, точно! Но дело не только в танках. Министр обороны красных, мистер Фрунзе, рассказывал мне, что после тяжёлых потерь в приграничных боях им пришлось расконсервировать и вновь ставить на вооружение устаревшие самолёты. И не только предпоследнего поколения, эти, как их…

– «И-161», – вновь подал голос капитан.

– Да, спасибо, но и куда более ранние образцы. Например, деревянные бипланы «R-5», разработки ещё двадцать девятого года.

– Они их используют в качестве ночных бомбардировщиков, – пояснил капитан. – Но не только их. В дело пошли даже устаревшие самолёты первоначального обучения конструкции ныне опального авиаконструктора Поликарпова «U-2». И это несмотря на то, что данные самолёты способны нести крайне недостаточную бомбовую нагрузку. По нашим расчётам – не более трёхсот-четырёхсот фунтов. Сами понимаете – для бомбардировщика это, считай, ни о чём… – он сделал короткую паузу и добавил несколько извиняющимся тоном: – Это было очень похоже на то, что господин Людендорф обозвал «тотальной войной». При которой, сами понимаете, совсем не до наступлений, – он вздохнул: – Вот я и поспорил с командором…

Рузвельт насмешливо посмотрел на капитана, но не стал иронизировать, а спросил:

– От самолётов они тоже отказались?

– Нет, наоборот! – Барел оживился. – Самолётов они заказали очень много. В первую очередь «Р-39», а также «А-20» и «В-25». Кроме того очень большой интерес был проявлен к «В-17» и «В-24». Но их мы пока русским не продаём.

– Да уж, после «Большой порки» русскую дальнюю авиацию теперь везде в мире воспринимают очень серьёзно, – вновь усмехнулся президент. – И как, поставки уже пошли?