Война

– Сильно – одну машину во второй роте. Вон видишь – горит! Вместе с экипажем. Никто не успел выскочить. А по мелочи довольно многих. В нашей роте трём машинам досталось. Экипаж Тосселя еле успел сбросить с брони канистру с бензином. А то бы сгорели. Но, слава богу, вовремя подсуетились. Только имущество подгорело, а так – целы, – Краузе запнулся и, вскинув руки, прижал ладонями наушники, прислушиваясь. После чего снова повернулся к гауптфельдфебелю и осклабился.

– Эй ты, старый гном, – начальство спрашивает, как у тебя с обедом?

– Нормально у меня с обедом, – огрызнулся Шнауцен, которому не нравилось, когда его так называли. Потому что это прозвище казалось ему напоминанием о том, что он не чистокровный хохдойч, а судетский немец. – Дошло уже.

– Тогда через полкилометра по левой стороне будет небольшая полянка с ручьём. Там ротный приказал делать привал…

Обед затянулся на два часа. В смысле не сам обед, а привал. Как выяснилось, после налёта русских штурмовиков многие машины получили разные мелкие повреждения, и командование решило использовать привал ещё и для ремонта. Ну, чтобы потом не останавливаться. Повторного налёта не особенно опасались. После прорыва русских к своей границе на юге и начала очередной бойни в Прибалтике у противника стало не хватать самолётов. Большинство их авиации было стянуто к местам наиболее жарких боёв, а на других направлениях интенсивность использования самолётов резко снизилась. И они теперь там появлялись от случая к случаю. Так что в зоне ответственности группы армий «Центр» немецкие части теперь могли себе позволить передвигаться даже днём. О чём ещё месяца два-три назад никто и подумать не мог!.. Ну а гауптфельдфебель, в хозяйстве которого всё было в порядке, проконтролировав промывку котлов и закладку продуктов для ужина, решил слегка прикорнуть.

Но особенно поспать ему не удалось.

– Хватит дрыхнуть, старый гном, – раздалось у него над ухом, не успел он достаточно крепко задремать. – А то все новости пропустишь!

– Опять ты, – недовольно буркнул Шнауцен, оторвав щёку от свёрнутой в плотный тючок русской ватной куртки со смешным названием «телогрейка». У русских она являлась частью зимней формы и, надо сказать, своё предназначение выполняла на все сто процентов. Шинель же у них входила в, так сказать, межсезонный комплект, используясь как зимой, так и летом. Ну да летом тут тоже бывает не слишком-то тепло, а в русские морозы шинель вообще ни о чём… – И что у нас за новости?

– Похоже, мы идём сразу в Польшу.

– Во как? – гауптфельдфебель удивлённо вздёрнул брови. – А что, парней Кюхлера спасать уже не надо?

– Вроде как поздно, – скривился оберфельдфебель.

– В смысле? Нам же рассказывали, что там выстроена непреодолимая оборона, которой в прошлой войне не было даже у Вердена, – саркастически поинтересовался Шнауцен.

– Не кипятись, мне рассказали, что на этот раз нам не очень-то и врали, и оборона там действительно была довольно сильной. Парни Кюхлера постарались зарыться в землю по макушку. Но вроде как русские придумали какую-то дьявольскую зажигательную смесь, которую невозможно затушить даже водой. И выжгли наших парней прямо в их окопах, дзотах и «панцерах». Говорят, она прилипает прямо к броне и затекает в любую дырку…

– Шайзе! – выругался Шнауцен. – Теперь ещё и эта напасть на наши головы! Чёрт, ну почему эти чёртовы «роте камараден» не хотят воевать по-честному? Всё время придумывают какое-то непотребство!

Они замолчали. Но тишины это не принесло. Похоже, новости оказались известны не только оберфельдфебелю, так что народ вокруг сильно возбудился. Хотя особо громких воплей не было. Народ в роте был опытный, кое-кто начал воевать ещё во Франции (хотя таких осталось всего раз-два, и обчёлся). Но и большая часть остальных разменяла на фронте уже не один месяц. Причём на этом, на Восточном. А даже месяц здесь был, по общему мнению, куда круче всей французской кампании, вместе взятой…

Впрочем, как бы там ни было, новость о том, что вместо боя им предстоит всего лишь просто более долгий марш, пришлась большинству солдат по вкусу. Это только молодые сопляки рвутся в бой, мечтая о славе и наградах, а прошедший огни и воды ветеран больше предпочёл бы, чтобы враг как-нибудь убился сам. И лучше бы совсем без его участия. Ну, или как минимум просто потихоньку прошёл стороной и его убил бы кто-то другой. А ветеран бы просто выжил. Можно даже без славы и наград…

Так что уже через несколько минут громкие голоса стали утихать, пока шум не превратился в едва различимый гомон. Правда, один голос всё равно выделялся:

– …один народ. Точно тебе говорю!

Гауптфельдфебель скривился и, повернувшись к Краузе, уточнил:

– Кого это там Зеленхоф окучивает? Вроде как все старики его уже давно отбрили, а новичков в последнее время не присылали.

– Да молодого фенриха из второй роты. Ну, помнишь, который прибыл на прошлой неделе. На должность командира второго взвода.