Война

— Он хочет этого, — сказал Ревик. — Джон. Он хочет этой групповой штуки. Я ощущал это в нём прежде. Он может не знать, что хочет этого, но я это чувствую.

Когда я всё равно покачала головой и раздражённо щёлкнула языком, Ревик заставил своё лицо принять нейтральное выражение, затем смягчил тон.

— Элли, тебе пора начинать думать как видящая, когда дело касается таких вещей. Я не стану подвергать опасности группу (или тебя) просто потому, что у тебя остался какой-то человеческий закидон по поводу того, чтобы увидеть твоего брата голым. Я не стану потакать его загонам, и я не могу потакать твоим.

Я сердито посмотрела на него, стиснув вилку.

— Ты серьёзно давишь на меня в этом вопросе? — в мой голос просочилась настоящая злость. — Утверждаешь, что я веду себя, как чопорная человечка?

Ревик покачал головой.

— Я не это имел в виду.

— Вот как? Потому что прозвучало это именно так.

— Я просто хочу, чтобы ты хоть раз мне доверилась, — рявкнул он достаточно громко, чтобы в нашу сторону повернулось несколько голов. Раздражение окрасило его голос, но Ревик не переставал смотреть мне в глаза. — Просто доверься мне и, бл*дь, сделай, как я прошу, Элисон… хоть раз. Разве это так сложно, мать твою?

Я застыла, уставившись на него и не донеся вилку до рта.

Теперь его страх находился на поверхности, вибрировал в моем aleimi, пока Ревик смотрел на меня. Он задышал тяжелее, и я ощутила искры тех разрядов, которые проносились по его свету и усложняли понимание его непосредственного выражения лица.

Я подавила ту часть себя, которая хотела ещё сильнее разозлиться на его слова, воспринять их буквально, наорать в ответ. Я постаралась удержаться за то, что ощущала за его словами, пока вся эта ситуация не превратилась в то, на преодоление чего у нас уйдут дни, а не минуты или часы.

Через несколько секунд я почти преуспела.

Выдохнув, я положила вилку и отвернулась, откинувшись на спинку кожаного диванчика и скрестив руки на груди. Ощутив, как его свет притягивает меня, я оттолкнула его, стараясь отдалиться от него настолько, чтобы подумать. К чему бы это ни сводилось, дело не только в том, что у Ревика вдруг возникли эксгибиционистские порывы. Я даже сильно сомневалась, что дело в сексе. Проведя пальцами по волосам, я уставилась на стол, чувствуя на себе его взгляд.

Теперь его свет источал насторожённость.

— Элли, — произнёс Ревик. — Я сожалею.

Я покачала головой, поджав губы.

— Элли, — начал он вновь. — Серьёзно говорю, я действительно сожалею…

— Я не хочу выслушивать извинения, — я покачала головой, все ещё глядя в стол. — Если ты говорил серьёзно, и это не сводится к сексу, то тебе надо подойти к этому как к предложению мер безопасности перед всей руководящей командой. Тебе надо открыто обсудить это с группой. И тебе надо перестать вытворять дерьмовые психологические фокусы, чтобы заставить меня согласиться на это.

Я подняла глаза, наградив его ровным взглядом.

— Тебе надо вынести это на голосование, Ревик. Если группа согласится, что это в наших лучших интересах, а не просто потрахушечный произвол, тогда я тоже на это соглашусь. С оговоркой, что каждый, кто в этом не хочет участвовать, может отказаться. И с оговоркой, что это не будет потрахушечный произвол. Не для меня, во всяком случае, — наградив его более выразительным взглядом, я добавила: —… Не для нас.

Увидев в его взгляде реакцию, я поколебалась, затем добавила:

— И перед всем этим тебе нужно поговорить с Джоном. Не вываливай это на него внезапно, без возможности обдумать. Не вываливай это на стратегической сессии. Если сделаешь так, то просто поведёшь себя как засранец, — щёлкнув себе под нос, я пробормотала в кружку кофе: —…А ещё тебе, возможно, придётся хорошенько меня напоить. Или воздвигнуть между нами стену. Или ещё что.

Взгляд Ревика изменялся по мере того, как я говорила.

Я увидела, как в его глазах промелькнуло удивление, а также столь осязаемое облегчение, что оно даже шокировало меня.

Протянув руку, он осторожно погладил меня по пальцам. Когда я не отодвинулась, он скользнул по сиденью ближе ко мне. Я наблюдала, как он обдумывает мои слова, уже опустив ладонь и массируя мою ногу через штаны. Его пальцы сделались настойчивее, пока он продолжал думать, и я уже находила это настолько отвлекающим, что сложно было сосредоточиться.

— Я также оставляю за собой право отказаться, — добавила я, понизив голос. — Имею в виду, передумать. У Джона тоже есть это право. И у Врега. И у всех остальных.

Ревик посмотрел на меня, но лишь кивнул с будничным выражением лица.

Когда он посмотрел на стол, я прикусила губу, чувствуя, как его свет вплетается в мой, даже с таким серьёзным выражением на его лице.

Похоже, Ревик оценивал группу, затем меня, затем опять группу.

— Ты не будешь злиться на меня? — сказал он наконец. Не глядя на меня прямо, он добавил: — Не то чтобы я не хотел, чтобы ты на меня немножко злилась. Я просто хочу знать.

Я покачала головой, теперь испытывая скорее недоумение, нежели злость.

— Ревик… что происходит? Ты собираешься мне сказать?

— Нет, — ответил он.