Война

Когда с торпедными катерами стало получаться, задумались о корабле-матке. Макаров, как родоначальник в русско-турецкой войне такого вида боевых действий, за что получил тогда звание капитана второго ранга, свитское флигель-адъютанта, золотую саблю «За храбрость», ордена Святого Владимира и Георгия четвертой степени, решил не мелочиться и выбил «Смоленск» для нового отряда.

Главным достоинством такой компоновки отряда, по мнению Степана Осиповича, было резкое увеличение дальности действия торпедных катеров, что позволяло их использовать для внезапной атаки. Получался такой вооруженный пиратский рейдер для крейсерских операций, который имеет возможность, как спрут, разбрасывать щупальца-катера в разные стороны.

В принципе, по водоизмещению и вооружению «Смоленск» ни в чем не уступал военным крейсерам, а по мореходности, дальности плавания и скорости хода даже превосходил. Разумеется, ввиду отсутствия бронирования прямое столкновение с военными кораблями было бы для него смертельным. Но ведь и цели у него были другие.

По плану морского ведомства «Смоленск» и отряд катеров капитана второго ранга Колчака должны были поучаствовать в провокации против первой эскадры японского флота в Сасебо.

Затем корсары XX века должны были действовать в Красном и Аравийском морях, и их главной целью при взаимодействии со шхуной «Марсель» должны были стать английские эскадренные броненосцы типа «Маджестик». А потом – свободная охота на транспорты с грузами для Японии.

Нельзя сказать, что это была внезапная импровизация. После Крымской войны, когда России было запрещено иметь боевые корабли на Черном море, она создала так называемый Добровольный флот. Его суда строились с двойным предназначением. В мирное время – обычные, на первый взгляд, пароходы. А в военное – крейсера за счет установки орудий среднего калибра.

Впрочем, обычными эти пароходы были только для непосвященных. Они обладали намного более мощными машинами и высокой скоростью хода, а также специальными подкреплениями под палубами, позволяющими установить пушечные станки.

Мирный угольщик «Смоленск» строился именно по такому проекту. Его водоизмещение было как у тогдашних броненосцев – более двенадцати тысяч тонн, а скорость – двадцать узлов. Он мог легко догнать любой торговый корабль, скорость которого обычно не превышала десяти-пятнадцати узлов. А два десятка артиллерийских орудий делали его вооруженным не хуже, чем тогдашние легкие крейсера.

Кроме того, «Смоленск», а точнее «Рион», был оборудован системой, позволяющей быстро «прогреть» парогазовые установки катеров от котлов матки, и четырьмя устройствами для их спуска на воду и подъема на борт.

При атаке на якорные стоянки противника тактика такого симбиоза представляла собой простой набор действий: дождавшись ночи, незаметно подплыв поближе, корабль-матка выпускает с безопасного расстояния катера для атаки вражеских кораблей, а потом забирает в оговоренной точке.

«Смоленск» вышел в свой первый боевой поход под личиной коммерческого парохода. В его документах значилось, что он идет во Владивосток с грузом угля для Тихоокеанской эскадры, перевозя при этом шесть паровых катеров.

Офицеры и матросы, которых на крейсере было гораздо больше, чем полагается на коммерческих судах, были записаны пассажирами, следующими на Дальний Восток.

Установленные на крейсере беспроволочный телеграф, два прожектора, фонари электрической ночной сигнализации и два рея для дневной были сняты и спрятаны, как и боевые орудия со снарядами и торпедами, под углем, а самого угля для обеспечения дальности плавания взяли столько, что корабль погрузился в воду чуть ли не до нижних своих иллюминаторов.

Чтобы рассеять всякие подозрения, могущие возникнуть насчет искренности намерений «Смоленска-Риона» как парохода коммерческого, перед входом в Суэцкий канал – зону английского влияния команде было приказано снять военную форму и по возможности одеться как попало.

Через три недели, пройдя Тайваньский пролив, офицеры и матросы принялись за переоборудование корабля: ставили орудия, боевые фонари. Подняли на места телеграф и реи. Проверили все механизмы катеров-миноносок, подготовили торпедные аппараты для установки и сами самоходные мины, которые все чаще называли торпедами, с легкой руки Аленина-Зейского.

Трубы и борта крейсера срочно перекрасили в черный цвет, чтобы он был незаметен в ночной тьме, когда будет идти без огней, выходя на цель или охотясь за освещенными пароходами.

«Рион» буквально переродился. На его верхней палубе теперь красовались восемь 120-миллиметровых морских орудий Канэ, к которым в основном были недавно разработаны фугасные снаряды. Помимо главного калибра на корабле-матке было установлено еще восемь 75-миллиметровых скорострельных орудий Канэ и четыре 47-миллиметровые пушки Гочкиса, а на переднем мостике – два пулемета. И, конечно, шесть торпедных катеров.

Работали как проклятые, без отдыха, чтобы как можно скорее превратиться в боевой крейсер с шестью щупальцами-катерами и начать секретную операцию.