Война

Рота Паши, которой командовал тоже бывший зек с погонялом Грым, занимала оборону на мосту у Первомайска, что рядом с Песками. На тот момент позиции подвергались обстрелам из артиллерии и «Градов», но сам опорник противник не атаковал. 21 июля 2014 года украинские войска пошли в наступление, зайдя с тыла со стороны аэропорта. Ополченцы растерялись, подумали, что это едет своя техника. Украинские танки фактически в упор расстреляли легковые машины и укрепления ополченцев. Один из украинских танков взорвался на мощном фугасе. Паша в первые минуты боя получил лёгкую контузию и осколочное ранение в грудь от разрыва танкового снаряда. Началась паника, очень много ополченцев просто разбежались. Многие уходили потом по темноте и попадали в засады. Потерь было бы гораздо больше, если бы не Грым, он героически работал из «Утёса» по противнику, который вынужден был полностью переключиться на уничтожение пулемётной точки, что дало возможность другим отойти. В конце концов Грым погиб в результате прямого попадания из танка.

Паша с другими ранеными бойцами отошёл полями к шахте Абакумова, где по старой русской традиции их сначала хотели расстрелять как дезертиров, а когда разобрались, стали поить водкой. К вечеру их забрали на 4-ю базу «Востока». Ходаковский построил их, поблагодарил за стойкость и поинтересовался, желает ли кто-то продолжать службу. Паша сказал, что, как только заживёт рана, он вступит в строй. Через неделю он оказался в какой-то спецособой роте непонятного назначения, которая периодически совершала выезды в район Ясиноватой. В августе 2014 он встретил знакомых мариупольских парней, которые забрали его в охрану тогда ещё малоизвестного широкой публике Захарченко. Александр Владимирович любил со своей охраной вкружиться в какой-нибудь бой, поэтому служба там была не похожа на охрану, например, Плотницкого. Паша, который был в отличной спортивной форме, храбрый, сообразительный, грамотный, владеющий иностранными языками, быстро заслужил авторитет среди личного состава охраны у самого Главы. Он близко общался с Александром Владимировичем, но, понятное дело, не тревожил его по личным вопросам.

Я не просил его поговорить за меня с Захарченко, полагая, что капитану РГСО не стоит афишировать дружбу с каким-то грабителем банка, но он сам предложил это сделать.

— Братан, ничего не обещаю, но можно попробовать, — закончил Паша.

…Что-то клацнуло у дверей, я положил трубку и отдал «дорожнику» телефон. Мусора? Шаровой с кем-то разговаривал через кормушку. Это был какой-то зек из «козлобанды» с перепуганным лицом.

— Что там случилось? — спросил я.

— Сегодня приезжали… Короче, сегодня первый раз зека одного расстреляли по приговору, казака какого-то, что двух баб убил на 8 Марта. Реально расстреляли, — рассказывал «козёл».

Я хотел выяснить подробности — всё-таки первая официальная смертная казнь в ДНР, но кто-то из мусоров его позвал, не дав договорить.

Тусанувшись по хате, я налил себе чая и сел на пуфик у телевизора.

Новости показывали Сирию, Путина, Эрдогана, авиаудары ВКС, разрушенные древние города… Эх, блядь! Люди воюют в заморских странах… Вон как по телику всё красиво! Там тебе и авиация, и флот!.. А ты сиди тут!..

«Главнокомандующий ВКС России представил фактическую картину атаки 24 ноября турецкого истребителя F-16 на российский самолёт Су-24М в небе над Сирией…» — говорил диктор с экрана.

* * *

11 декабря 2015 г.

Ещё ночью выводной сообщил, что утром меня, Доброго и Толика ждёт этап на лагерь. На какой, не сказал, но слухи ходили, что повезут на Еленовку. Утром мы стали выходить с вещами, прощаясь с сокамерниками. Все шутили нам из кормушек:

— Ну что, вам мойки дать? Вскрываться будете?

У меня внутри никакой тревоги почему-то не было.

— А я мойку взял, на всякий случай. — Улыбался Толик.

Шутки про мойку появились неспроста. Две недели назад этап, который пришёл на Еленовку, встречали «маски». Их всех жестоко избили и поднимали на карантин через тряпку, то есть каждый зек должен был взять тряпку, которой моют пол, и по требованию сотрудников колонии начать мыть пол. Цель, конечно, не чистые полы, а моральная ломка человека. По лагерным понятиям, порядочный арестант не должен этого делать. Вообще не должен делать того, что унижает его честь и достоинство. Всех, кто отказывался, жестоко избивали. В итоге из 20 мужиков не взяли тряпку только двое. Один после побоев попал в больницу с разорванной селезёнкой. Новость о таком мусорском беспределе быстро облетела лагеря. Раньше подобное происходило только на 97-й, впрочем, там были и куда более ужасные вещи. А тут 120-я, которая всегда была чем-то вроде санатория. Все начали успокаивать себя тем, что братва ездила в Управу и обо всём договорилась и что это была какая-то разовая акция устрашения.

По крайней мере, в этом нас убеждал Нос, бродяга, который был в ответе за транзит и сидел рядом в 803-й хате. Он тоже ехал с нами. Парень он был спортивный, производил впечатление умного и, судя по золотым часам, точно был при деньгах.