Война

Они ужинали в кафе, сверкающем яркой красно-белой и хромовой отделкой. Было шумно и многолюдно, словно все вдруг решили в последний раз наесться до отвала. Их кавалеры хорошо проводили время, болтали и смеялись, но Сула заметила, что время от времени Казимир бросает оценивающий взгляд на ее наряд, будто одобряя свой выбор.

Он определенно восхищался тем, как она выглядит в его подарке.

Они прошли в столь же переполненный бар. Там играла живая музыка и танцевали. Тогда ночью Казимир был достаточно серьезен, но сейчас его переполняло веселье и он откровенно резвился, выписывая с Сулой невероятные па. В первый вечер он упивался своей силой и контролем ситуации, но теперь он словно хотел, чтобы вся столица развлекалась вместе с ним.

"В тот раз я для него была одной из многих. Сегодня всё по-другому", – подумала Сула.

***

Из бара ушли глубоко за полночь. На улице, освещенной лишь звездами, темнели две странные гигантские фигуры. Скрипнула кожа. Сула уловила запах какого-то животного.

Казимир улыбнулся:

– Отлично. Забирайся.

И сам тут же уселся во что-то квадратное, словно парящее над землей. Опять послышался скрип и шорох, запах усилился. Из темноты вынырнула бледная рука.

– Смелее!

Она сжала протянутую руку, позволяя Казимиру втащить себя внутрь. Ступенька, бортик, сиденье. Она устроилась рядом с ним и только потом с удивлением поняла, что это.

– Коляска с пайкарой?

– Точно. – Он рассмеялся. – Наняли на вечер. Поехали, – крикнул он, стукнув по кожаному облучку.

Возница свистнул, хлопнул поводьями, и повозка тронулась. Ее тянула пайкара, огромная бескрылая птица, неразумный хищный родственник лайонов, один из которых как раз управлял ей. Экипаж стоял на двух больших серебристых колесах, покрытых резным орнаментом, а кузов из кожи особой выделки украшали яркие металлические пластинки с вензелем владельца. Путь освещали висящие по бокам фонари, которые включились, как только началась поездка.

Они спустились с Малой Горы. Мимо проплывали кварталы Нижнего города. Сула прижалась к Казимиру. Темные здания высились над ними, как утесы. Эхо повторяло тяжелую поступь и громкое дыхание пайкары. Дороги были пусты, лишь, держась на небольшом расстоянии, вслед ехал персиковый лимузин с телохранителями. Фары не горели, потому что огромные глаза шофера-торминела и так отлично видели путь.

– Это законно? – спросила Сула.

– Конечно, нет. – В свете звезд сверкнула белозубая улыбка Казимира. – Этим экипажам запрещено выезжать из парков.

– Не боишься полиции?

Он заулыбался еще шире.

– Полиция пыхтит, работая над миллионами заявлений на карточки. Весь следующий месяц хозяйничаем на улицах мы.

Звонко засмеялась Вероника. Сула услышала топот еще пары лап, и рядом появился грозный зубастый клюв пайкары, везущей Жюльена с подружкой.

– Ставлю сотню, что мы домчимся до Лекарской улицы первыми! – крикнул он, пьяно взмахнув руками.

Сула почувствовала, как напрягся Казимир, когда лицо Жюльена скрылось в темноте впереди. Он приказал вознице ехать быстрее, и тот хлестнул вожжами, понукая птицу. Повозка скрипнула, наращивая скорость.

Спереди послышался подзадоривающий смех Вероники. Казимир наклонился и прорычал:

– Быстрее!

Сулу охватило предчувствие опасности.

В нескольких окнах офисных зданий был свет: там шла уборка. Одинокий уличный фонарь выхватил из тьмы двух о чем-то спорящих торминелов в коричневой форме чиновников. Они мгновенно замолкли, уставившись огромными глазами на пронесшиеся экипажи.

Фонари Жюльена были всё ближе.

– Быстрее! – глухо смеясь, закричал Казимир и повернулся к Суле. Она тоже не сдержала улыбку.

" Это безумие. Настоящее сумасшествие", – подумала она.

До них донеслись подбадривающие выкрики Жюльена. На повороте из-под колес полетели искры, когда коляски занесло. Сулу отбросило на Казимира, и он обнял ее, защищая.

– Быстрее!

Смех Вероники всё приближался. Казимир то справа, то слева выглядывал из-за спины возницы, пытаясь получше разглядеть экипаж соперника. Они проскочили перекресток и попали в белую полосу света от фар уборочной машины. Сулу ослепило. Ночной воздух холодил лицо. Сердце пыталось вырваться из груди.

Коляски поравнялись, и Жюльен выругался. Потом был еще один поворот, колеса заскользили, и они чуть не врезались друг в друга. Возница заложил чуть более широкий вираж, и Жюльен вновь вырвался вперед.

– Проклятье! – Казимир вскочил с места и перебрался на облучок.

– Двадцать зенитов, если обгонишь его! – Он достал деньги и опустил в ящик для оплаты. На двадцатку можно было дважды купить экипаж и пайкару с возницей в придачу.

В ответ послышался дикий свист. Пайкара тоже вошла в раж и с криком рванула быстрее.

Они мчались через канал по узкому мостику, наступая на пятки соперникам. До Сулы донесся запах затхлой воды, потом вскрикнул кто-то на набережной, и ее затрясло, как горошину в бутылке, когда они наскочили на кочку. Затем был очередной поворот, и ее вдавило в кожаную стенку.