Война

Из заявления группы «Вена-1975», присланного в городские СМИ

Мы еще раз подтвердили серьезность наших намерений. У судьи Лапутиной был шанс принять честное решение и арестовать бывших полицейских садистов Р. и К. Но вместо этого она назначила мерой пресечения подписку о невыезде. Мы надеемся, что нападение в подъезде дало Лапутиной в какой-то степени почувствовать то, что чувствовал журналист Никольский, когда над ним издевались в отделении полиции Р. и К. Единственная разница состоит в том, что Никольский был замучен насмерть, а Лапутина получила лишь упреждающие травмы, не нанесшие серьезного ущерба ее жизни и здоровью. Мы надеемся, что отныне всякий раз, когда Лапутина будет рассматривать дело, она будет вспоминать свою собственную физическую боль, и это поможет ей принимать честные и непредвзятые решения.

* * *

Больничная палата-«люкс». Лапутина лежит на кровати, ноги – на вытяжке. На тумбочке – букет роз в трехлитровой банке, бананы, яблоки, коробки с соком.

Дверь открывается, заходит Завьялов, с ним – несколько офицеров, включая Воронько. Завьялов пододвигает стул, садится. Остальные стоят.

– Ну как ты? – спрашивает генерал. – Все здесь нормально в палате?

– Да. Только дует от окна…

– Да? Странно. Стеклопакет же стоит. Может, плохо отрегулировали. Я распоряжусь – пусть пришлют кого-нибудь. Продуктами, прочим обеспечена? – Генерал кивает на тумбочку.

– Да.

– А как общее самочувствие?

– Сейчас уже не так больно. Но когда я вспоминаю этот момент… Битой… – Судья начинает плакать.

– Не волнуйся, девочка. Мы найдем этих ублюдков и разберемся с ними. Это я тебе отвечаю. – Он поворачивается к своей свите. – Почему не смогли обеспечить безопасность? Ведь были угрозы.

– Были угрозы? – переспрашивает Воронько. – Я про это не был в курсе.

– А мы докладывали в центр «Э», – говорит невысокий седой майор.

– Я повторяю вопрос: почему не обеспечили безопасность?

– Мы предоставили охрану, – говорит седой.

– Это ты называешь охраной? Сопливого пацана, которому дали по голове, и он отрубился? Ты это называешь охраной? Разумовский, не еби мне здесь вола, ясно? Это – твой проеб, и ты за него ответишь. Получишь пиздюлей, ты это понял? – Генерал поворачивается к Лапутиной. – Ну, выздоравливай, девочка, и ни о чем не волнуйся. Вот, если что, звони мне лично, там мобильный указан. Он вынимает из кармана визитку, кладет на пакет яблок на тумбочке. Карточка соскальзывает на пол. Он поднимает ее, наклоняется к Лапутиной, целует в лоб.

Генерал выходит из палаты в коридор, свита – за ним.

– Только не говори мне, Игорь, что опять никаких зацепок, – говорит генерал. – Если скажешь…

– Вы меня знаете, товарищ генерал-майор, я всегда говорю, как есть. Пока никаких. Ни во дворе, ни в подъезде видеонаблюдения нет. На первом этаже в двух квартирах никого дома не было. В третьей была пенсионерка, смотрела в глазок. Все слышала, но толком ничего не видела – они предварительно выкрутили лампочку… Королев, тот, кто их, получается, спугнул – видел только, что они все были в масках, толком ничего не рассмотрел. Сейчас запросили расшифровки мобильных переговоров, ждем.

– Да, не густо, не густо. Ладно, работай и докладывай ежедневно.

Генерал и свита выходят на улицу. Генерал идет к черному джипу Range Rover. Воронько достает из кармана телефон, звонит.

– Алло, – отвечает Санькин.

– Тебе сообщали, что была угроза Лапутиной, судье? Что эта группировка рассылала предупреждение по редакциям СМИ, но никто не напечатал, все зассали?

– Нет, никто про это ничего не говорил…

– Да, охуенно Разумовский работает со своим отделом… Ладно, буду через полчаса.

* * *

Вечер. Квартира Стаса. Оля и Стас сидят на полу, прислонившись спинами к стене. Между ними – бутылка вина и два бокала.

– Почему ты остался в России? – спрашивает Оля, глядя прямо перед собой.

– В смысле?

– Ну, ты мог уехать за границу, начать действительно новую жизнь. Там никто бы не задавал вопросов про твою прошлую жизнь…

– Это все сложно. Может, банальные причины: языков не знаю, адаптироваться было бы сложно. А может… Может, потому что я в какой-то степени фаталист…

– …в какой-то степени…

– Да, именно. Не до конца, не полностью.

Стас разливает вино в стаканы, ставит бутылку на пол. По этикетке течет красная капля.