Война

— Нет. Там тоже клеймят, а у меня на груди, только глупый не догадается, что не клеймо. В таретствах то же самое. Еще дальше на восток — там порядки еще жесточе. И в Кортанию нельзя. Не любят они посторонних.

— Ты мог бы сойти за местного. Внешне похож. Твои предки пришли как раз из Кортании.

— Да? — растерянно и несколько отстраненно ответил парень, видимо, он про это и не думал.

— Так куда ты собирался уйти?

— За пролив. Там к северо-западу земля туманов. Людей мало, но это и к лучшему. Шхуны туда плавают, не один я, кто туда поехал бы. А вместе легче обустроиться. На деньги, взятые… украденные у вас, продуктами запасся бы, одежды прикупил…

— А кинжалом себя зачем хотел?

— Если бы меня разоблачили, то снова стали бы пытать, только дольше. Фрейфу интересно знать, кто мне помог бежать, кто еще сообщник. Я не хочу такой боли!

Все ясно, хотя, постой…

— А зачем ты мне, когда я тебя поймал, сказал, что у тебя на груди виселица была? Сам же клеймо затер, чтобы на розу подумали.

— А что мне терять? Так и так виселица меня ждала. Так даже шанс был, что про отрубание рук забудут и сразу повесят. Вот правду и открыл.

Надо признать, логика в рассуждениях парня была. И вообще, плохого в нем я видел все меньше и меньше. Но все равно… В обморок упал, потом чуть ли не истерил. Подумаешь, виселица. Сам я это промыслил и понял, что не совсем прав. А как бы я сам на его месте поступил? Нет, в обморок не упал бы, но вот шок заполучил бы точно. Шок и растерянность. Каково это знать, что тебя через несколько дней отправят на виселицу?

И что мне с ним теперь делать? А что делать? Отпущу, как обещал. Помогать, конечно, не собираюсь. Два тулата заберу обратно. Сам я, чтобы заработать свои деньги, воровством не занимался. Да? Я скривился. Зато продал две фальшивые монеты. Но ведь от безысходности, да и первую монету хозяин харчевни сам захотел приобрести, а вторую отдал солдатам за освобождение Эрве.

От безысходности? А как же Эйрид? Он тоже от безнадеги в жизни. Но отличие все же есть. Парень воровал, а я нет. Зато убивал. А что оставалось делать, когда тебя самого хотят убить? Так ведь и Эйрида, если поймают, то убьют. Да еще и зверски. М-да. Как-то оправдываться мне не очень удается. Получается, что я немногим лучше Эйрида. Или не лучше? Но помогать все равно не собираюсь. С меня хватит. И два тулата прямо сейчас заберу. Если парню нужны деньги, пусть зарабатывает честным путем… Если сможет.

Забрав две монеты, что притащил все еще не верящий в свое спасение Эйрид, я в скверном настроении направился обедать. Даже вина заказал — так было муторно. От всего, что услышал и увидел. Ту же изуродованную грудь у Эйрида. Вначале ему клеймо выжгли, потом он сам себя жег. Я сидел за столом, накачиваясь вином, и трогал себя за левую сторону груди, мрачно представляя картину того, что было с парнем.

Даже о том, что необходимо контролировать обстановку почти забыл. Впрочем, в зале народа почти и не было. Несколько виланов, мелкий купец с напарником и какой-то мутный тип, что сидел в углу и на меня пялился. Я даже хотел встать и треснуть тому по наглой роже. Да не успел — вино кончилось, ноги отяжелели, и я с трудом поплелся на второй этаж в свою комнату.

Следующие несколько дней прошли обычным порядком. Эйрида я видел всего пару раз и оба раза, завидев меня, парень опускал вниз взгляд, втягивал голову в плечи и старался быстрее и незаметнее прошмыгнуть мимо меня. Мне тоже смотреть на него не хотелось, и я уже стал задумываться о скорейшем отъезде. Засиделся я здесь. Надо бы купить коня и отправиться на поиски друзей. Хотя в этой части тарграфства по-прежнему было неспокойно, мятеж и его подавление вяло тянулись, не давая победного преимущества ни одной из сторон.

В один из последующих дней я наконец-то договорился о покупке коня, ближе к вечеру должен был появиться владелец коняшки, и тогда я с ним рассчитаюсь, а на следующее утро уже можно будет двигаться в обратную сторону, откуда я сюда пришел.

С хорошим настроением пошел заказывать себе обед. Заказал, сижу, жду, когда приготовят и принесут. По сторонам гляжу. Эта четверка приезжих мне сразу не понравилась. Старший — какой-то наглый и самоуверенный тип. Двое его подчиненных — явные солдаты. А мордочка четвертого мне смутно знакома. Оп-па, точно! Это же тот мутный тип, что на меня все время зыркал, когда я напился после беседы с Эйридом. Точно он! Опять на меня глазеет и что-то шепчет наглому.

Нашептал, а тот с неприятной улыбкой ко мне направляется. Подошел, смотрит. Он на меня, я на него. Он молчит, и я молчу, жду, что же дальше будет. А сам активно из окружающей среды энергию натаскиваю.

Наглый пальцами рук завертел, вначале непонимающе посмотрел на меня, а потом взгляд мужчины стал удивленным.

— Пустой. Ты не ошибся, — усмехнулся мужчина, потом вдруг нахмурился, а затем и вовсе удивился. — Однако! Пытается что-то сделать.

— Я не понял, — отвечаю ему.

Улыбка мужчины становится еще гадливее, а вот глаза ужасно довольные.

— Ублюдок!