Война Алой и Белой роз. Книги 1-4

И Ричард Глостер, и архиепископ Буршье терпеть не могли епископа Или, Джона Мортона. С точки зрения архиепископа, для клирика он был слишком мирским; лорды же считали его чересчур религиозным. В дополнение к прочим недостаткам Мортон, безусловно, был слишком умен, что отнюдь не шло ему на пользу.

Подобным образом Ричард не ощущал особой поддержки со стороны барона Гастингса, лорда-камергера его брата, остававшегося таковым до тех пор, пока новый король не выберет более подходящего ему человека. Гастингс сражался вместе с ним при Барнете и Тьюксбери, и старому хрену, вообще-то говоря, полагалось быть на его, Ричарда, стороне, поддерживать его, а не спорить с ним… не сидеть, скрестив руки на груди, и не щуриться, как старая прачка. С ума сойти можно.

Кроме всех перечисленных, за столом находился Томас, лорд Стэнли. Его борода, по-прежнему каштановая, касалась стола и ничуть не уступала в длине бородам обоих архиепископов.

Ричард улыбнулся ему, как человеку весьма состоятельному, одному из тех, кто поддерживал его брата в последние годы правления. Стэнли обеспечил ежегодную выплату французам в семьдесят тысяч в обмен на обещание не вторгаться в Англию. Любимой темой барона был рассказ о собственной рати, которую он содержал круглый год, как некогда это делал Уорик. Войско стоило Стэнли целое состояние, однако он с чрезвычайной ловкостью умел наполнять свои сундуки деньгами. Человек этот заслуживал уважения за одно свое мастерство финансиста, и Глостер намеревался лестью привлечь его на свою сторону, чтобы извлечь выгоду из этого знакомства – так же, как это делал его брат. Расписная палата была достаточно велика – футов восемьдесят в длину и тридцать в ширину, – и высокий сводчатый потолок превращал голоса всех участников разговора в эхо. И было странно видеть, как такие влиятельные и властные люди неловко переглядываются и молчат, вместо того чтобы отвечать на его вопросы. В частности, Гастингс и Стэнли вообще намеревались переадресовать их клирикам, хотя на них не могли ответить все трое.

– В этом зале, – проговорил Ричард, – я вижу собравшихся самых старших князей английской Церкви – архиепископов Йорка и Кентербери, и епископа, известного своими тонкими суждениями! Я считал, что меня побалуют учеными мнениями и правилами, а не заставят выносить это неловкое молчание. Или мне следовало спросить у вас, сколько ангелов могут сплясать на булавочной головке, либо попросить растолковать мне подлинную природу Святой Троицы? Тогда, возможно, вы не были бы столь молчаливы.

Герцог Глостер нагнулся к столу и совершенно не случайным образом оказался напротив епископа Или. Среди всех присутствующих Мортон обладал наиболее острым умом. Ричард слышал, что он метил на место архиепископа Кентерберийского, когда этот пост освободится, а может быть, имел в виду даже шапку римского кардинала.

Епископ прокашлялся под взглядом бледных глаз лорда-протектора. Мортон ни в коем случае не намеревался предлагать некое правило, которое впоследствии вполне может оказаться ошибочным или незаконным, однако вместе с тем было очевидно, что никаких правил здесь не придумаешь.

– Милорд, согласно моему разумению, никаких исключений из права защиты, предоставляемых Убежищем, не существует; во всяком случае, я о таковых не слышал, – сказал епископ. – По вашим словам, вам сообщили, что молодому принцу Йорку, находящемуся в Вестминстерском аббатстве вместе с матерью и сестрами, грозит опасность.

– Я говорю так, потому что ситуация именно такова, ваша милость, – бросил Ричард. Он уже видел возражение в той формулировке, которую епископ придал своим словам.

– Да, вы так и сказали. И дело не в том, что я не понимаю природы этой угрозы, что и пытаюсь вам объяснить. Никаких исключений в каноническом праве в отношении Убежища просто не существует, тем более после того, как оно было предоставлено или обещано. Даже в том случае, если принцу действительно грозит опасность и ее можно избежать, забрав его из Убежища… Мне очень жаль, милорд. Способа сделать это не существует. Но, конечно, я буду счастлив обратиться в Рим за советом и наставлением по сему поводу.

– Не сомневаюсь в том, что к тому времени, когда к нам придет из Рима ответ, ситуация разрешится сама тем или иным образом, – ответил Глостер, уже тяжело дыша от гнева. Епископ перед ним развел руками в знак извинения. – Мальчику всего девять лет, – внезапно продолжил Ричард. – Убежища при Вестминстерском аббатстве для него запросила мать, не имеющая представления о тех опасностях, которые им могут грозить. В Тауэре я располагаю высокими стенами и сотнями стражников… А аббатство предоставит им маленький домик, который смогут захватить и полдюжины солдат. Так объясните мне, почему я не могу забрать оттуда собственного племянника ради его безопасности? Если вы хотите знать мнение Короны, то я считаю, что его мать вправе рассчитывать на защиту, раз уж она убежала в это место. Но дети ее не разделяют с ней этого права… разве может быть иначе?