Война Алой и Белой роз. Книги 1-4

Услышав его слова, Йорк заметно расслабился. Несмотря на его беззаботный вид, в последнее время герцога одолевали тревожные мысли. Он в очередной раз дал слуге знак наполнить кубки, и Уорвику пришлось быстро допить свое вино. Он почувствовал, как по его телу растекается тепло. Это было как нельзя более кстати. Может быть, замок Фотерингхей и был хорошо укреплен, но в его стенах, даже под крышей внутреннего дворика, было очень холодно. Огонь, горевший в расположенном неподалеку очаге, готов был поглотить оболочку и пуповину новорожденного. Казалось, исходившее от него тепло рассеивалось еще до того, как успевало достигнуть двух мужчин.

– Я не уверен, ваша милость, что могу поздравить вас в свою очередь, – сказал Уорвик.

Заметив вопросительный взгляд Йорка, он пояснил:

– По поводу Ирландии, ваша милость. Отец сказал мне, что вы назначены туда королевским наместником.

Йорк небрежно махнул рукой.

– У меня есть враги, которым очень хочется, чтобы в течение нескольких последующих лет я находился подальше от Англии, Ричард. Я отправлюсь туда, куда меня посылают… В свое время. А пока пусть они топят друг друга, как тонущие крысы. Я не раз беседовал со светскими членами Палаты лордов. Рекомендую и тебе побеседовать с ними, чтобы лично убедиться, какие идиоты сидят в Парламенте.

Он сделал паузу, обдумывая свои дальнейшие слова.

– Для тех, у кого есть глаза, чтобы видеть, это будет год потрясений, Ричард. Те, кто переживет его, смогут высоко подняться.

– Милорд Йорк! – послышался голос.

Двое мужчин, принадлежавшие к разным поколениям, но объединенные заботой о Сесилии Невилл и ее ребенке, который должен был появиться на свет, задрали головы и устремили взоры на маленькую крытую галерею. Они ждали, забыв о кубках в их руках, пока из-за толстых портьер не появилась повитуха, вытиравшая с лица новорожденного следы крови куском ткани. Младенец был туго завернут в пеленки синего цвета. Он молчал, когда она протянула руки вперед, чтобы показать его дяде и кузену.

– Это мальчик, милорд, ваш сын, – сказала она.

Йорк кивнул и, помимо своей воли, вздохнул с явным облегчением.

– Вы уже выбрали имя для ребенка? – спросил с улыбкой Уорвик.

Он видел, что раскрасневшееся от вина лицо Ричарда Йорка светится гордостью.

– У меня есть десятилетний сын Эдуард, еще одного зовут Эдмунд, и третий – славный маленький парнишка – носит имя Георг. Не хочу оскорбить несчастные души, которые забрал Господь, а значит, он не будет Генрихом, Джоном, Уильямом или Томасом. Нет. Думаю… он будет Ричардом.

Ричард, граф Уорвик, рассмеялся, не скрывая удовольствия.

– Теперь нас будет три Ричарда. А еще был король Ричард Львиное Сердце. Стало быть, нас три льва, ваша милость! Хороший знак!

Йорк с некоторым недоумением посмотрел на племянника, пытаясь понять, куда тот клонит. Два столетия назад король Ричард Львиное Сердце принял в качестве королевской печати изображение трех львов. Позже эта королевская эмблема использовалась домом Ланкастеров и отцом короля Генриха в битве при Азенкуре. Эта ассоциация отнюдь не наполнила радостью сердце Йорка.

– Хорошее имя, – неохотно произнес он, поднимая кубок. – Оно вполне подойдет.

Глава 18

Город Руан находился приблизительно в ста милях к юго-западу от Кале. В обычные времена Уильям рассматривал бы его в качестве крепости. Столица Английской Нормандии, этот город был свидетелем побед англичан, в том числе и казни Жанны д’Арк. Уильям шел со своей армией на юг, по полям, напоминавшим нивы Кента или Сассекса. Три дня назад он переправился через Сену и достиг Руана. Утро было холодным. Под копытами его лошади хрустела схваченная морозом трава.

Ворота погруженного в тишину города были заперты. Уильям как завороженный смотрел на десятки тел, висевших на стенах и раскачивавшихся на ветру. Многие из них несли на себе следы насилия – синяки и пятна запекшейся крови. Уильям перекрестился и быстро прочитал молитву о душах добрых людей, виновных лишь в том, что они родились в этом городе.

Жители Руана знали, что на них идет французский король со своей армией, и это придало им отваги. Охваченный негодованием Уильям попытался представить масштабы разразившейся в этих стенах катастрофы. В Руане жили сотни английских семей. Ему доводилось видеть прежде павшие города, и эти впечатления были ужасны. Он подумал, что повешенные были еще счастливчиками.