Война ангелов. Великая пустота

И тогда на Игнис прольётся обещанная Им благодать. Сам мир из привычного, тварного плана вознесётся в вышние сферы; рабы Его избавлены будут от земных горечей и забот, им будет даровано прощение всех грехов – здесь, на земле, а не там, после смерти, – когда начнётся Великое Спасение. Магистр чувствовал, как давит на него это ожидание, как свиваются тугой петлёй силы… Толпа ждала Спасения и Избавителя, и это ожидание, это упование стократно усиливало святую магию, вложенную в Меч. Чувствует ли её Начальствующий и воинство его? Собирают ли, копят ли для великого дела?..

И тут же ощутил – чуют, собирают. Напряжение, витающее над площадью, словно бы утекало тонкой струйкой – туда, в тёмный зев открытых врат в подземелья. Так рука лучника оттягивает напряжённую уже тетиву, чтобы послать стрелу в смертоносный полёт.

– Верные чада Спасителя и истинной Церкви! – Великий магистр воздел ладони в приветствии. Он знал – площадь слышит его, как если бы он сейчас стоял рядом с каждым верующим. – Возрадуйтесь, дети мои! Пророчества исполняются!.. Последние Дни настают, но не надо пугаться – ибо они есть Дни не конца, но небывалого Начала. Дни истины, дни Великого Спасения, когда старый мир мы сбросим с наших плеч, подобно истлевшему плащу и вознесёмся на преображённом Игнисе в лоно Его, ибо мы избраны Спасителем, Им вскормлены и взращены. Мы – меч Его!

Толпа отозвалась напряжённым вздохом.

– Мы – воля Его! И дано нам, нашему Игнису, высшее благо – вести других по слову Его ко Спасению!

Толпа снова вздохнула как один человек, а потом закричала – громче и громче, словно призывая Меч Спасения наконец взвиться над всей видимой Вселенной. И за спиной магистр услышал тот же нарастающий, ликующий крик.

Епископ Лаонтский и священники, подхваченные тем же порывом, повторяли за толпой Великое Славословие, одну из первейших молитв:

– Грядёт Спаситель! Во славе своей! Нас ведёт! Ко спасению великому! Меч благословен! Несёт нам! Сразитесь со тьмой! И спасены будете!..

– Внемлите! – крикнул магистр. Сила – горячая, ослепительная сила веры – полнила его, и голос прокатился над молящейся площадью, как удар грома. Молитва смолкла. – Вот грядёт Меч, чада мои! И великий огонь Спасения обетованного!

Толпа отозвалась дружным «Ааа-ах!» – и тут же над головами вновь ударил колокол, самый большой колокол Собора.

В черноте отверстых врат забрезжил слабый свет. Врата, ведущие из подземелий, открывались в небольшое пространство рядом с площадью Святого Огня, сейчас запруженной народом; разделяли их только кованые ворота со стоящими возле них монахами из Святой стражи. Собравшийся возле Собора люд видел всё гораздо лучше, чем сам Великий – зато он чувствовал движение силы, как никто другой; в конце концов, именно он приложил руку к рождению Начальствующего в монастыре Всех Сил Святых.

Этот бледный свет означал, что воинство Игниса – называемое иначе Мечом Спасения – выходит на величайшую битву, ради величайшей славы Спасителя.

Бледный свет быстро разгорался, толпа ахнула и отхлынула от ажурных ворот – но не побежала. К чему бежать, это ведь воинство Спасителево, это наши, это наша сила!

Из тьмы показалась призрачно светящаяся фигура – огромная, куда выше человеческого роста. За спиной её вздымались полураскрытые крылья – тоже окутанные тонким сиянием. Зато глаза на застывшем лике с неестественно правильными чертами – глаза эти горели нестерпимым белым огнём, и от всей фигуры веяло такой силой, что люди на площади все как один повалились на колени.

Спаситель явил в Начальствующем силу свою.

Вслед за ангелом шли ровными рядами монахи в белоснежных одеждах – праведники покинули наконец свои кельи, где пребывали в добровольном заточении. Было их совсем немного, если судить с точки зрения обычного воинства, но в каждом дремала великая сила, величайшая сила веры – той, что движет горы и моря заставляет расступаться. Монахи шли опустив голову, словно погрузившись в себя, но магистр знал – смирение это готово обернуться яростным очистительным пламенем. Скоро, совсем скоро они оставят человеческие тела и человеческую плоть, обратившись в непобедимых воинов Его.

От этих светящихся даже на ясном летнем солнце фигур исходила такая мощь, что Великого против воли пробрала дрожь. Кто устоит против нас? Кто посмеет поднять меч против?..

Начальствующий вывел всех из подземелья, поднял голову и встретился взглядом с магистром. И вскинул руку – вроде как в приветствии, но из ладони вдруг выметнулся прямой и длинный клинок, сияющий тем же нестерпимо белым огнём.

Клинок ударил в зенит, в мягкую небесную синь, и вспышка эта на мгновение затмила солнце. Ярчайший, неестественный белый свет залил всё вокруг, под ноги упали слишком чёрные, слишком резкие тени, так что даже магистр отшатнулся и заслонил глаза ладонью. Страх на миг обжёг его – страх, которого он, истово верующий в Волю Спасителеву, не знал уже давно. Толпа внизу взвыла и повалилась ничком, люди скорчились на камнях, закрывая руками головы.

Но никто из святых отшельников даже не шелохнулся.