Война. Апрель 1942 г. - март 1943 г.

Я получила извещение вашего батальона о том, что мой сын, мой родной единственный мальчик, убит. Мне очень тяжело. Мне трудно пережить горе, которое свалилось на меня, больного человека, но я постараюсь держать себя так, чтобы своей работой принести пользу своей родине и отомстить проклятым, трижды проклятым гадам, напавшим на наш Союз, исковеркавшим столько человеческих жизней и убившим моего сына. Сына, которого вы знали, я одна, женщина, с трудностями растила, воспитывала, и учила. Мой сын, как огонек будущего, светил мне в тяжелой моей жизни.

Я прошу вас написать мне, где похоронен мой сын, и отметить его могилу.

Вы теперь, ребята, все мои сыновья. Не забывайте меня. Если кому что нужно, я все для вас сделаю. Я вас люблю так, как любила сына.

Напишите мне, как погиб мой сын, я вас очень прошу об этом. Если у него были при себе письма, перешлите мне, если это возможно. Я знаю, что в комсомольском билете он носил фотографию одной девушки. Если она сохранилась, передайте ее мне и, если есть, напишите ее адрес.

Желаю вам, ребята, бить проклятых нечистей и много удачи в боевых делах.

М. Азарова».

В этих словах вся скорбь матери и все величье русского сердца. Как Азарова отдала родине сына, все советские люди отдали родине самое дорогое: близких и себя, силы, чувства, кровь.

В День флага во многих странах Америки и на британских островах реяли пестрые флаги. Были украшены флагами города Советского Союза, от Мурманска до Владивостока. Но я думаю сейчас об одном флаге: о флаге свободы над истерзанным Севастополем, где обреченные люди в кромешном аду на крохотном плацдарме отбиваются от десяти немецких дивизий и от пятисот немецких самолетов. В истории войны Севастополь — эпизод, одна страница эпопеи. Но нет сейчас имени, которое больше бы говорило о советском мужестве, о самопожертвовании нашего народа, нежели это — Севастополь.

Год жертв позади, год испытаний. Я был на заседании Верховного Совета. Я видел Сталина. Была на его лице решимость, уверенность в победе и боль за родной народ. Отовсюду приехали депутаты. Среди них много людей, которых я знал прежде. Они очень переменились. За сколько десятилетий будет зачтен такой год?.. Сурово люди жали друг другу руки. Война закалила Россию, и никогда Россия не была такой крепкой, как теперь.

Воюет поколение, которое мечтало не о войне. Оно верило в братство народов. Оно с волнением читало романы Барбюса и Ремарка, оно болело за лишения немецкого народа. Нелегко было молодым понять, кто перед ними. Мать Азарова справедливо пишет: «Гады». Год тому назад в коротенькую ночь серо-зеленые солдаты, как змеи, ползли среди некошенной травы. Наши бойцы сначала верили, что перед ними обманутые люди, которых можно образумить словом. А гады ползли, вырывали у девушек груди, вешали. И теперь ненависть к врагу, как уголь, жжет сердце России. Недавно в, трамвае ехал боец-снайпер. Товарищ сказал про него: «Он застрелил семьдесят немцев». И тогда старая женщина, седенькая, морщинистая, подошла к снайперу и с необычайной лаской сказала: «Спасибо!..»

Нелегко человеку почувствовать, что такое воздух: для этого нужно очутиться в глубокой шахте, пережить удушие. Русский народ не знал прежде национального гнета: никто никогда не унижал русского за то, что он — русский. Гитлеровцы издеваются над русскими обычаями, над русской стариной, над русской речью. И мы чувствуем, как подымается в нас национальное достоинство. Россия теперь узнала, что такое взыскательный, всепоглощающий патриотизм. Гитлер разбудил страшную для него силу: гнев России.

Жизнь до войны была трудной и легкой. Трудной потому, что приходилось преодолевать косность и отсталость дореволюционной России. Легкой потому, что все дороги были открыты перед юношей. Подростки спрашивали себя: чем я стану? Летчиком? Инженером? Писателем? Молодое поколение было баловнем родины. Юноши шли по дороге жизни, как по шоссе. Прошел год. И вот наши дети стали суровыми солдатами, они идут с бутылками на танки и таранят вражеские самолеты.

Год тому назад немцы считали, через сколько дней они будут в Москве. Удар был сильным. Сурово прозвучал в раннее июльское утро голос Сталина: он предостерегая наш народ от гибельного благодушия. Немцы двигались на восток. В газетах наших друзей замелькали черные предсказания. Были и среди нас дрогнувшие духом. Но Сталин не дрогнул. Не дрогнул и народ. Седьмого ноября Гитлер хотел принимать парад в Москве на Красной площади. Гитлер принимал парад немецких мертвецов на всех полях, от Вислы до Оки, от Немана до Волги.

А на Красной площади защитники Москвы салютовали Сталину и нашему знамени.