Война без людей (СИ)

Это… захватывало. По-настоящему захватывало, приводило в восторг, заставляло почувствовать свою… да нет, просто — себя. Не того человека, которого буквально посадили в тело неосапианта, для которого все эти штучки-дрючки были лишь опасными инструментами, а именно себя. Здесь и сейчас, когда я, щурясь как сволочь, несусь по воде с такой дурью, что глаза слезятся и сиськам холодно! Это вам не летать в туманном облике, где ты не можешь почувствовать ветер кожей!

Я скакал дурным козлом, слыша за спиной лишь грохот от каждого шага-взрыва и… впервые ощущал полный восторг от того, что живу. Просто существую. Просто есть.

Снова начинать эксперименты было тяжело, но я, всё-таки, превозмог, первым делом взявшись за свою скорость в туманной форме. У неё, даже в форме закрученного сверлом «великого белого глиста», было какое-то непонятное ограничение, которое мне раньше никак не удавалось обойти. Эксперименты с прыжками доказали, что его суть связана с малым, почти ничтожным весом меня в форме облака, при том, что туман воздуху вполне себе сопротивляется.

Нужно было себя утяжелить. Сделать это получилось, буквально начинив себя нитями слизи, самыми толстыми из тех, которые я мог удерживать в подвешенном положении. Завившись спиралью и изменив положение нитей согласно новой форме, я добился ошеломляющего увеличения скорости, превзошедшего даже взрыв-прыжки по воде. Хотя, в отличие от них, такой способ передвижения я мог использовать только четыре часа, потом нужно было отдохнуть и возобновить запасы слизи… где бы они не хранились.

Силовые упражнения. Вот они меня чуть сразу не угробили. Шарахнув кулаком по воде, я устроил сначала нехилый взрыв, а потом меня еще чуть не утопило нафиг на том же самом месте. Затем я попробовал выполнить удар под водой, снова замотало, как кошку в стиральной машинке. Поняв, что ничего я таким образом хорошего не добьюсь, пустился бежать взрыв-прыжками дальше, пытаясь выполнять их ширше, сильнее и глубже. Тут тоже нарисовались проблемы, когда я промахнулся на волне с движением стопы, из-за чего буквально сам себя подорвал, взмыв вертикально вверх метров на пятьдесят. Еще в полёте пришло понимание, что хорошего — понемножку.

Компас к тому времени был уже надежно посеян.

Дальше было около трех суток сплошных взрыв-прыжков с отдыхом в туманной форме. Зуд и жжение, утихшие на время экспериментов, начали возвращаться даже, когда я интенсивно перебирал конечностями в неизвестном направлении. Настроение начало быстро портиться, однообразность происходящего вокруг утомляла, а организм уже серьезно намекал, что за физические усилия в человеческой форме он привык получать жрать, пить и спать.

Причем, намек этот был мне дан внезапно — негативные ощущения, терзавшие меня с того самого момента, когда Машка включила установку в камере, отступили, а вместо них пришли негативные ощущения, с которыми вечно борется обычный человек. Усталость, жажда, боль и голод.

Где-то в центре северной части Атлантического океана.

Я превратился в туман, но почему-то всё плохое осталось со мной. Бытие туманом, отчаянно желающим жрать и пить, было очень странно, поэтому я, не выдержав, перешел на подводный режим, в надежде поймать и сожрать какую-нибудь треску, потому как было совсем невыносимо. Открыл для себя истину, что оказывается — океан отнюдь не набит рыбой, русалками и прочими китами, а представляет из себя огромную пустыню, в которой, что логично, никто обитать не будет. Большинство нормальных рыб нужно дно поближе, с водорослями и теми, кто их жрет. Пришлось экстренно учиться подводному взрыв-толчку для быстрого просмотра больших подводных же пространств.

Вскоре я уже давился какой-то длинной блестящей рыбой, проклиная её за тонкую шкуру и мелкую чешую. Жрать сырую рыбу на бегу оказалось крайне неудобным занятием. Поняв, что как-то так мне придётся провести еще черт знает сколько времени, я обоснованно приуныл, но деваться было некуда.

В общей сложности, я провёл в океане восемь дней, либо пребывая в движении, либо отдыхая в форме облака. За это время я понял, что ненавижу сырую рыбу, но меньше, чем сырую чайку. Что не надо бегать огромными кругами, пытаясь найти сушу, с которой прилетела эта чайка. Что любую птицу можно оглушить, если сильно хлопнуть в ладони в нескольких метрах от неё. Что я не люблю такие путешествия и очень хочу нормально поесть. И выспаться.