Война без людей

Ругающийся летун был одет в нечто очень тонкое и облегающее, а за спиной имел развевающуюся косынку или даже скатерть. Нет, скорее простыню. В смысле не обычную, а какую-то вообще бессмысленную с точки зрения Маши хренулину, жутко полоскавшуюся на студеном ветру и вскоре начавшую бить носителя по жопе. Это было и так смешно, а уж когда начали выковыривать из подлодки прожекторы и прочие осветители, летающий мужик уже приплясывал недалеко от люка, жалобно завывая о чем-то своем. И был, кстати, в своих страданиях далеко не один! Приблизительно две трети из уже вылезшей из недр лодки толпы людей стонали и жаловались в том же ключе, что и носитель простыни. На разных, между прочим, языках.

Но здоровая толпа, оценила Машка, направляясь к увиденной ей знакомой роже, тщетно пытающейся выползти из-под груды оперативно добываемых из лодки тулупов, которые тупые иностранцы еще не воспринимали предметами одежды.

— Мигель, ты шо? — достала она за подмышку знакомого, прекрасно говорящего по-русски смуглого типа, — А эти шо? Че это вообще?!

— Мария Ивановна! — тут же возбудился на машкину сиську смуглый тип, опираясь на какой-то пузатый металлический контейнер, на котором было закреплено несколько мигающих дисплеев, — Вы… кха!

— Сколько раз говорила, Машка я, — ласково донесла свою точку зрения после легкого удара под дых неосапиантка, — Прекрати херней страдать, докладывай. Что это за чипиздрики?

Тулуп, впрочем, подняла и надела, сиськи и жопу прикрыть, чай в обществе. А в каком именно…

— Это, Ма-ша, — тщательно проговорил мексиканец, — подмога. Люди. Мы все идем по следу «Данко». С вами. Будем помогать.

— Хороши помощники… — фыркнула девушка, рассматривая дрожащих неогенов, ведущих себя в тьме русской новогодней ночи как полуслепые котята, — Да они свой хер в штанах не найдут!

— Мы все найдем. Здесь нюхающие, слышащие, следопыты, силовая и воздушная поддержка. Мы привели всех, кто может понадобиться, — проговорил кто-то за спиной Машки на русском, но так ломко, что даже ей, деревенской бабе, стало ясно, что человек много лет не использовал этот язык. Зато вот огонь вызывать умел просто прекрасно, пустив множество ярких языков горячего пламени по земле и вокруг лодки, освещая местность и согревая людей.

— О! — возбудился Мигель, поворачиваясь вместе с Машей к человеку, из рук которого исходили две струи пламени, превращающиеся в целую сеть вокруг, — Я вас знаю! Вы — Майк Лайкерс! Сам Выжигатель! Пламенный человек!

— То есть Миша, — фыркнула Машка, рассматривая седую как лунь, но крепкую знаменитость, чье осунувшееся лицо требовало сна и витаминов, — Миша Любимов. Я тоже тебя знаю. Рассказывали. По телевизору.

Конечно. Он же один из самых известных перебежчиков из СССР в Соединенные Штаты Америки, ставший иконой суперов и национальным героем.

— Меня так уже давно не зовут, — дёрнул щекой один из самых знаменитых американских героев, — Ну что, Мария, покажете, где вы расстались с вашими… подопечными?

Сборная команда самых разных неосапиантов, собранных «Стигмой», приступила к подготовке операции ловли проекта «Данко», буквально выпущенного русскими на волю. Не самый удачный финал, но, с другой стороны… уговорить русских отдать кого-то из своих?

Да когда такое было?

Глава 10 Чем выше взлетишь…

— Мы бежали, мы бежали, наши мальчики устали… — пробурчал я, превращаясь в порядком задолбанного хомо неосапиенса, — Приехали, ребята. Привал. И это… с Новым Годом вас, что ли.

Уже неплохо так рассвело, только вот от этого мало что поменялось лично для меня. Всю ночь я пёр по плоскогорью и степному подлеску, отлично их узнав на ощупь, а теперь просто видел эти бесконечные пустоши, от чего было еще тоскливее. Дороги, самолеты, телеграфные столбы? Не, мы ничего не видели. Вот и сейчас, я остановился в глубоком овраге, чтобы девчонкам и пацану не особо задувало.

— Витяяя! — тут же взвыла Кладышева, — Обними меня назад! Тут холодно!!

— А мне прям жарко! — сварливо ответил совершенно голожопый я, высоким прыжком выскакивая из оврага, — Дайте осмотреться!

— Ты и в туманной форме мог! — вопила брюнетка, заграбастывая Янлинь и Васю в объятия. Те совершенно не протестовали.

— Не мог, — отмахнулся я, — Ждите! Натопите воды!

Задуманное мной было простым как три копейки делом, ради которого нужно было отойти от общества. Вовсе не за тем, чтобы отложить личинку, конечно, а…

Какое небо голубое.

Присев на карачки, я испытал некоторое сомнение в собственном рассудке, но уже не смог перебороть искушения. Сложно жить неосапиантом, товарищи, особенно если ты силового типа. Проверить свои возможности на полную в хрупкой каменной клетке, зовущейся Стакомском — практически невозможно. Это еще как в прошлой жизни, поработав с годик демонтажником, я приобрел нездоровое недоверие ко всем зданиям, выполненным не из железобетона. Всё казалось таким хрупким, ненадежным, сделанным из говна и палок. Тащем-та, так оно всё и было.