Война, блокада, я и другие…

Мама действительно появилась на следующей остановке и рассказала, что пыталась догнать наш вагон, когда поезд тронулся. Но вагон был далеко, и тогда мама решила сесть в ближайший вагон. Лесенку уже успели убрать. Она на ходу поставила в открытую дверь теплушки чайник с кипятком и бидончик с обедом и схватилась за скобу, прибитую сбоку от двери. Но ей никак не удавалось поднять ногу, и она какое-то время бежала за набирающим скорость вагоном, держась за скобу, и кричала, чтобы ей помогли. Кто-то подошел из глубины вагона и подал ей руку. Но она боялась отпустить скобу, а за одну руку ее было не поднять. Хорошо, что быстро подошел еще кто-то и, отцепив ее руку от скобы, ее втащили в вагон. Спасибо добрым людям — мы не потерялись…

Спасибо вам всем, кто служил мне опорой,
Спасибо, кто душу мою согревал,
Спасибо вам, светлые, добрые люди,
Кто беды и радость со мной разделял.

              На круги своя

Мой неуклюжий и тяжелый стих

Палитру чувств, увы, не отражает.
И как бы ни хотела я забыть
Блокады боль, но боль не заживает.

И, возвращаясь «на круги своя»,

Я вновь и вновь блокадою болею…
Я снова мерзну, снова есть хочу
И бабушку умершую жалею.

Я снова умираю в тишине,

В своей холодной и сырой постели.
Теплом буржуйки не согреть ее,
Я в ней лежу, как в ледяной купели…

Я снова крошки Хлебные ищу,

Как в сказке, «по сусекам и амбарам»,
Но ничего, увы, не нахожу…
Все поиски мои проходят даром…

Мне снова жаль моих сожженных книг,

Я помню их прощальный яркий всполох…
И умирали сверстники мои…
И был безжалостен войны жестокой молох.

Я помню тот немыслимый обстрел,

Когда земля горела и стонала,
Когда душонка детская моя,
От ужаса мертвея, трепетала…

Когда все рушилось, надежд не оставляя,

И голод рвал связующую нить,
Мы, как могли, боролись и держались,
Хоть многих приходилось хоронить…

Я кожей помню голос Левитана,

Мурашки страха по худой спине…
Жестокая и страшная блокада
Безжалостно проехалась по мне…

И переживши этот ад кромешный,

Немыслимо об этом забывать…
Ни тех, кто жизнью нас спасал от смерти,
Ни тех, кто помогал нам умирать…

Пусть каждому воздастся по заслугам

За все, что сделал он для Ленинграда.
А тех, кто предавал людей голодных,
Пусть не минует «слава Герострата»…

В Сталинграде

В Сталинград мы приехали летом 1942 г. и ужаснули всех своим видом. Тетя Катя выхлопотала разрешение подлечить нас с мамой в госпитале, в котором она работала врачом. Госпиталь находился недалеко от Сталинграда, в селе Городище.