Война, блокада, я и другие…

Василек! Я не знаю, это было его имя или это была его фамилия. Так его звали раненые — так его звала и я. Он был самым младшим среди них, и хотя он тоже был раненый, но он ничего не рассказывал, просто слушал, как и я. Взрослые часто его одергивали, считая, что он «еще мало каши ел». А он был умный. Много знал и образовывал меня разными разностями. Мне с ним было интересно. Ведь это он разъяснял мне незнакомые военные слова и понятия. Просветил он меня и после рассказа, который хочу записать вне очереди. Оказалось, эти незнакомые мне слова несли в себе очень страшный смысл, и для меня это было очень страшным открытием. Я вдруг узнала, что на фронте были штрафбаты, трибуналы, смерш, заградительные отряды, которые стреляли не по фрицам, а по своим… Война и так страшная сама по себе, а тут еще и такое! Я не знаю — хорошо это или плохо, но если бы не Василек, я, очевидно, никогда бы об этом не узнала. Ну разве можно о нем не помнить! Вот и пусть память о нем сохранится не только в Душе, но на этих моих поспешных, неуклюжих страницах.

Ну вот. Вначале я хотела записать только один, вышеупомянутый рассказ, оставив другие для отдельной тетради. Но в голове все время навязчиво вертится и просится на бумагу, не откладывая на потом, еще один рассказ, так как он напоминает мне один из эпизодов собственной маленькой жизни июля 1941 г. Поэтому и приведу его здесь в первую очередью Рассказ этот невозможно забыть и почти невозможно записывать, так как он был рассказан с полной откровенностью, и еще — он сплошь состоит из неприличных и ругательных слов. Да, я давно их все знаю, но даже наедине с собой не отважусь впрямую записать их. Хотя рассказ от этого потеряет выразительность. И все же я их буду опускать, как и слово «значит», которое сопровождало каждую фразу. Трудность еще и в том, что рассказывать надо от первого лица, иначе у меня не получится.

Очередной рассказчик начал свою историю.