Война. Блокада. Победа! «память моя блокадная…»

Весь день писал о Кронштадте. (Родное, близкое… Стало лучше на душе.) Завтра моя книга «Крепость Кронштадт» будет, наконец, сдана в Гос[ударственное] лит[ературное] издательство. Долог её путь – от первых записей в кронштадтской библиотеке[14].

Вечером вышел в сад… Сильный артиллерийский огонь. Тревога. (Репетиция артиллеристов или?..)

В передовой «Правды» (в связи с награждением строителей) говорится о перспективе больших строительных и восстановительных работ в Донбассе, в Приднепровье и др. (!)

Читаю о Версальском мире. – В 1918–1919 годах шла напряжён[ная] борьба за Германию, за использование её угля, индустрии и др. Франция стремилась создать континентальный блок; Англия всячески противодействовала… Будущая мирная конференция вновь поставит проблему Германии… Логика подсказывает: нам не надо толкать Германию в англо-американский капиталистический стан… Сейчас период крайнего ожесточения… Но уже ясно: Германию надо постепенно втягивать в сферу политических и хозяйственных начинаний СССР, приближать её культурно; подсекать возможность реваншистских настроений, легенд о «трагическом герое» Гитлере и т. п. Нужно сближаться с рабочими, с интеллигенцией (в Германию вернутся политэмигранты), с деловыми кругами и пр. Воскрешать «дух Рапалло»[15], если можно так условно выразиться. Нельзя допустить, чтобы Англия и другие могли – хотя бы через двадцать лет – использовать Германию как таран против СССР.

Я как-то писал в этом дневнике, что в 1920 году Уинстон Черчилль отчётливо выступал в «Evening News»[16], защищая необходимость сделать из Германии плотину против «красного варварства», обещая Германии «искреннее» сотрудничество Англии и др. Вряд ли Черчилль забыл эти серьёзные европейские планы.

Вечером, около 10.30, ко мне пришли из Пубалта[17]. Срочный вызов: на фронт, в Морскую артиллерийскую железнодорожную бригаду.

Отложил все дела, бумаги… Быстро собрался, – запер дневники, взял оружие и противогаз. Со мной едет Успенский, а Николай Чуковский и Мирошниченко[18] в авиацию. Выезд ночью. Готовятся и из штаба и из Пубалта.

Зашёл к Рыбакову[19] – он болен, но тоже едет на фронт. Сообщил мне: «Артиллерии навезли до чёрта. В 8 утра народ обрадуется… Помнишь, как били осенью? Теперь ещё хлеще будет!»

Ну, приходит наш день, всерьёз боремся!

Договорился с заместителем начальника штаба, – поеду на машине с капитаном, который везёт приказ № 08 о решении исторической задачи – прорыве блокады.

«В последний час». – Взяты Минеральные Воды. Пятигорск, Кисловодск и др. – весь район. Видимо – рывок конницы и танковых частей. Чтобы выйти к Ростову, надо преодолеть расстояние в 400 километров, если не больше, а наши идут наперерез по Нижнему Дону, и им до Ростова осталось менее 75 километров. Отлично!

Настроение бодрое, боевое… Зашёл в партийное бюро, внёс две тысяч рублей на постройку катеров.

Хорошо попрощался с С. К.

Едем мимо Финляндского вокзала. Памятник Ленину будет раскрыт[20]… Как этого ждёшь!

На шоссе – грузовики, танки. Запах бензина… Серая муть снегов…

Снова семь самолётов-бомбардировщиков (идут справа) и два истребителя – для прикрытия.

Небо серое. Розовые просветы…

Наши батареи чередуют огневые налёты и методический огонь. От корректировщиков пока сведений нет. Подвывают первые немецкие ответы.

10 часов… 10 часов 10 минут.

– Порядок?

– Порядок! Даже больные и раненые вернулись в строй – стреляют!

Низко идёт «ил», возвращается к аэродрому. В сером небе плывут ещё два «ила», – задание выполнили.

Падает мелкий снег. Небо яснеет: золотисто-голубое и лишь кое-где мгла…

Пошёл на первое орудие – краска на нём шипит. Обдало горячей струёй воздуха. На батарее большинство краснофлотцев – молодые. Несмотря на мороз, работают, в одних тельняшках, разгорячённые, в поту… Они похожи на рабочих у домны.

– Снаряд за Смоленск!

– Давай – за Шлиссельбург!

– За мой Киев!

Залпы…

– А этот от Кронштадта!

Улыбаются…

Уже дали сто тридцать пять выстрелов, – материальная часть в порядке.

Беглый огонь… Пять снарядов. Осечка. Быстро исправили.

11 часов 10 минут. – Чистое солнце.

– За колыбель Октябрьской революции – залп!

Пошёл на командный пункт генерала Дмитриева. Наблюдатель передаёт: «Дым, плохо видно». Работают наши миномёты, «катюши». Над Манушкино кружат два «мессершмитта».

Всё время телефонные звонки: «Усилить огонь!»

Минут через сорок начнётся атака.

Ответный огонь немецких батарей. Мигает лампа, дребезжат стёкла, вздрагивает фанерная обшивка.

С 9.30 до 12.30 – батареи нашей группы должны выпустить сто тринадцать с половиной тонн металла!

Артиллерия бьёт без передышки по глубине противника. Наши наблюдатели взобрались на телеграфные столбы. Некоторых сразили осколки, но тут же на их месте появлялись другие и продолжали корректировку огня.