Война Братьев

— Я, как бы это сказать, человек занятый, — насупился Тавнос.

— Да ладно тебе, — сказала Ашнод, стукнув ладонью по столу. — Ты работаешь у самого могущественного человека во всей Иотии. И ты хочешь сказать, что вокруг тебя не вьются женщины?

Тавнос пожал плечами:

— А у тебя как дела в этом плане?

— Ты предлагаешь мне выбирать поклонников из фалладжи? Ха! — Она снова ударила ладонью по столу. — Мне порой кажется, что у них принята специальная программа по размножению тупиц — как иначе объяснить, что все они — все поголовно — ужасные тупицы!

— Но ведь есть Мишра… — сказал Тавнос. Смех Ашнод резко оборвался.

— Мишра, — сказала она, и глаза ее немного помутнели. — В самые первые дни — да. Но это не любовь, все было замешано на власти. Кто главнее, кто кем командует. Все быстро прошло, и он вернулся к своим драгоценным машинам. А я никому не собираюсь уступать первое место, даже железкам.

Тавнос кивнул. Так он и думал — между Мишрой и его ученицей кое-что было, но было это давно. Но он едва не упустил важную вещь.

— Машинам? — спросил Тавнос.

— О чем ты? — Ашнод моргнула.

— Ты сказала, что он вернулся к своим машинам, — сказал Тавнос. — То есть их у него много?

Ашнод мысленно одернула себя.

— Нет. Есть механический дракон. И еще — эта гигантская повозка. Фалладжи называют ее боевой машиной, но Мишра потребовал, чтобы ее не называли так на переговорах, чтобы не нервировать иотийцев.

— А-а, понятно, — сказал Тавнос, решив, что вернется к этой теме позднее. Возможно, Ашнод собиралась показать ему и эту боевую машину.

Тавнос решил рискнуть. Было ясно, что до дракона они доберутся не раньше чем допьют вино — если не позже.

— Так, значит, у Мишры есть возможность заставить кадира заключить с нами мир?

— Если захочет, — сказала Ашнод. — Кадир будет ныть и скулить, но большая часть младших шейхов поддерживает Мишру. Племенные вожди хотят или одного, или другого. Им нужна или боевая слава, или великолепие мирной жизни, все, что в промежутке, слишком сложно для их мозгов. Ими просто управлять, их просто держать под контролем.

— Так что же в таком случае хочет сам Мишра? — настаивал Тавнос. — Я имею в виду, Урза может помочь ему основать его собственную школу — если это его цель.

Ашнод покачала головой:

— Фалладжи не умеют принимать — они не принимают ни помощи, ни подарков, они сами берут то, что хотят. Силой оружия, хитростью, деньгами или как-то иначе. Покойный вождь это понимал, в отличие, как мне кажется, от вашей драгоценной королевы Кайлы.

Тавнос нахмурился:

— Но Мишра — не фалладжи. Он аргивянин, как и Урза.

Ашнод отмахнулась:

— Мишра много лет прожил среди фалладжи, он стал их предводителем. Он понимает их лучше, чем Урза понимает иотийцев. Нет, в глубине души Мишра завидует брату и желает обладать тем, чем владеет тот.

Тавнос вспомнил свой утренний разговор с Кайлой.

— Речь идет о камне.

Ашнод кивнула:

— Да, о камне. Мишра сказал мне, что тот, который у него, — часть большого камня, который треснул пополам по вине его брата. Клянусь, Урза говорил тебе то же самое.

Тавнос замялся, ему было неловко.

— Мы никогда не говорили об этом, а спросить я постеснялся.

— Как же ты боишься хозяина! — взмахнула руками Ашнод. — Да, Мишра завидует брату, но на самом деле ему нужен лишь его камень.

— Неужели он так дорого стоит, что за него отдают Полосу мечей? — спросил Тавнос.

— Он стоит того, чтобы предложить за него Полосу мечей, — рассмеялась Ашнод. — Фалладжи сами берут то, что хотят, я уже говорила тебе, И если все сложилось удачно, Мишра уже все получил.

В то же мгновение Ашнод поняла, что сболтнула лишнее. Она закрыла рот рукой, помолчала, затем продолжила:

— Ничего больше не могу сказать. Понимаешь, дипломатические секреты, все такое. Думаю, нам пора пойти к дракону.

Тавнос поднялся. В голове пронеслись события прошедшего дня. Он вспомнил, как встретил Кайлу в «голубятне». Вспомнил, как она ухаживала за Урзой на пиру, несмотря на недавнюю ссору. Вспомнил, как она попросила его не беспокоить Урзу и не заходить в «голубятню». Вспомнил, как она сказала, что им обоим нужно отправляться по своим делам.

И были еще слова: «Он не сказал „нет“».

— Мне нужно идти, — сказал Тавнос.

Ашнод тоже поднялась со своей скамьи.

— У нас вся ночь впереди.

— Думаю, мне нужно поговорить с Урзой, — сказал Тавнос.

— Уже поздно, даже для Урзы, — продолжила она. — Может, мне пойти с тобой?

— Надеюсь, еще не поздно, — пробормотал Тавнос. У двери он на миг обернулся и сказал: — Боюсь, тебе придется остаться здесь. Спасибо за интересный вечер, но мне тут пришла в голову одна мысль. Надеюсь, я ошибаюсь, потому что мне действительно хотелось бы продолжить наш разговор, но попозже.

Сказав это, он вышел: сквозь закрывающуюся дверь он увидел, как стражи сомкнули пики., Ашнод, не выпуская из руки кубка, с досадой покачала головой: в коридоре было слышно, как Тавнос громко звал стражу — ему срочно понадобился посланник Мишра.

«Да уж, проговорилась, так проговорилась», — подумала она. Еще и вправду не поздно. Ашнод снова покачала головой и осушила кубок.