Война. Часть 1

— Сильная стратегическая авиация ни нам, ни немцам в ближайшие десять лет не по силам. Быть может лишь американцы, вложив астрономические средства, могли бы добиться успеха на этом пути. Короче, всё что вы описали в вашей повести если и произойдёт, то не в будущей войне…

— Вы же не хотите краснеть перед военными людьми через несколько лет, когда все ваши прогнозы окажутся неверными? — подхватывает Оля, — ведь ваша книга разойдётся по стране миллионным тиражом.

— По договору я должен сдать рукопись в ВоенГИз на следующей неделе, — Шпанов опускает голову.

— То есть время ещё есть, — мой голос сочится оптимизмом, — в крайнем случае попросите отсрочку до конца года.

— Но, товарищи, это же будет совершенно другая книга! — обхватывает голову руками писатель.

— Это будет гениальная книга! — добавляет пафоса подруга, — Война начнётся с неожиданного массированного удара по нашим аэродромам, танковые клинья взломают нашу оборону наших УРов, сомкнуться в глубоком тылу, окружив целые армии. Но наше командование умело маневрируя вверенными войсками, выведет их из окружения, на второй рубеж обороны, навяжет свою волю агрессорам, обеспечит мобилизацию и эвакуацию мирного населения. И все образы из вашей книги можно оставить, вот только неплохо бы лучше раскрыть образ Олеси Богульной, усилить романтическую линию. Я — без пяти минут врач, помогу вам добавить фактуры по медицинской части…

— Хорошая мысль, — не даю писателю вставить слова, — чтобы ускорить работу надо взять соавтора, какого-нибудь студента или выпускника Литературного института. Прочёл недавно в «Октябре»…

— Точно, — перебивает меня Оля, — Симонов! Думаю, он мне не откажет, любовная линия будет на нём…

— А я обеспечу вам, Николай Николаевич консультанта — танкиста, соглашайтесь! Ошарашенный Шпанов едва успевает крутить головой.

— Мне надо подумать, — наконец выдавливает он.

— … Хорошо, думайте, — легко соглашаюсь я, — только не долго. Ваша книга востребована уже сейчас, ведь война на пороге. Надо подготовить людей к тяжёлой, кровопролитной схватке, которая будет проходить и на нашей территории.

— Но это же идёт в разрез генеральной линией, — писатель залпом выпивает бокал шампанского, — а как быть с «… и на вражьей земле мы врага разгромим малой кровью, могучим ударом»?

— Странный вопрос, товарищ Шпанов, — чеканит слова подруга, — вы же боец идеологического фронта и должны понимать, что ваше произведение предназначено в первую голову для командиров Красной армии…

— Фильм же «Если завтра война» для широкой аудитории, в том числе и для детей, — мой голос звучит по-товарищески, — поэтому он несёт на себе печать пропаганды…

— Да, я… ик… понимаю, — смущается гость, пузырьки выпитого шампанского находят выход.

— … Думаю также, что паровую турбину придётся из книги убрать. Бывает так в истории техники, когда какое-то изобретение появляется на свет слишком поздно. На смену поршневому мотору придёт реактивный двигатель…

— Вы… ик… так считаете?

— Абсолютно уверен, но в будущей войне хватит работы для обоих… Так что думайте, а пока не хотите ли взглянуть на гиперболоид? Алексей Николаевич и не догадывается о его существовании.

Глаза Шпанова становятся круглыми, он согласно кивает.

«Как мы его перевербовали, — незаметно подмигиваю Оле, — за пять минут и без всяких фокусов»…

Москва, Кремль, приёмная Сталина.

8 декабря 1938 года, 18:00.

— Алексей, давненько я тебя не видал… в гражданском, — встрепенулся, дремавший в своём кресле Власик.

Краем глаза замечаю, что несколько посетителей в военной форме повернули в нашу сторону свои головы.

«Ну да, не видались уже больше месяца… раньше я тут бывал почаще… думал, что мой „карантин“ продлится дольше… по большому счёту покушение на Гитлера — крупный залёт… не смог обеспечить выполнение приказа Сталина… хотя, похоже, подписана полная амнистия». Сидящий на диване Ян Берзин приветливо кивает мне головой. Дверь в кабинет вождя распахивается и в прихожую выходит раскрасневшийся Рокоссовский. К нему бросаются военные с танками в чёрных петлицах.

«Ба-а, да это, Штеменко, Катуков, ещё один майор со знакомым лицом… Алымов, под перекрещенными молотком и штангенциркулем с нашей последней встречи добавилась шпала, военинженер второго ранга»!

— Ребята, вы здесь какими судьбами? — спешу к ним, раскрывая объятия.

— Быстро в кабинет, — шикает на нас Поскрёбышев, — товарищ Чаганов, вам особое приглашение?

Вождь в центре кабинета за руку приветствует военных, для которых референты вносят дополнительные стулья. Я вместе с незнакомыми штатскими занимаю место за столом для заседаний рядом с недавно назначенным начальником АБТУ Федоренко. Рядом ближе к столу Сталина расположились Будённый, Мехлис и Шапошников и Берзин, последним — запыхавшийся Голованов. С противоположной стороны столы — штатские.