Война. Часть 1

Ударная волна от близкого взрыва огромной бомбы вначале оттолкнула меня от стенки нашего убежища, к которую мы вжались в ожидании конца света, а через мгновение дважды сильно сверху хлопнула по ушам. День за секунду превратился в ночь, каменная пыль абразивом прошлась по открытым глазам, обожгла глотку и забила ноздри. Недолгое затишье и вдруг в полной темноте подо мной задрожала земля, это сверху по ней забарабанили, поднятые взрывом в воздух камни. Накрываю «хрустальный сосуд» руками, сворачиваюсь в позу сидячего эмбриона: ноги прикрывают причинное место, на плечах — разгрузка Вассермана. С каждой секундой сила ударов каменного дождя неуклонно ослабевает, в наше убежище начинает проникать свет.

— Кхм-кхм, есть кто живой? — Сбрасываю жилет и как собака отряхиваюсь.

Прямо передо мной, на том месте, где сидел Рычагов — земляной холмик, из которого торчит его грязная пятка. Берусь за неё двумя руками и изо всех сил тяну на себя.

«Застонал, дышит… значит, будет жить».

Перехожу к соседнему холмику, кто-то начинает мне помогать… русло пересохшего ручья начинает оживать, послышались хриплые команды лейтенанта, которые почти никто не исполняет, думаю, по причине массовой контузии — не слышат просто. Через четверть «реанимационных» мероприятий обнаружилось, что в строю осталось десять человек, четверо бойцов, включая Бобарыко, погибли, остальные — легко и тяжело ранены. За это время справа и слева от нас в отдалении раздалось ещё несколько подобных по мощности взрывов.

«Предположим, что скорость звука в скальных породах в десять раз выше, чем в воздухе, тогда выходит, что остальные „царь-бомбы“ взорвались примерно в километре от нас на севере и юге, то есть в районе „бутылочных горлышек“, где граница проходит буквально в сотне метров от берега озера».

— Товарищ Чаганов, — уставший лейтенант приваливается к отвесной земляной стенке, рядом с ним присаживается на корточки старшина. — пошептаться надо.

«Пошептаться… как же, кричит как иерихонская труба».

Мошляк левой здоровой рукой лезет в сапог и достаёт аккуратно сложенную карту, старшина помогает ему её развернуть. Сажусь сам рядом и с удовольствием вытягиваю ноги.

— Значица так, — указательный палец лейтенанта с чёрным ногтем заскользил бумаге. — мы сейчас находимся здесь. Основной задачей вверенного мне головного отряда первого батальона 118 стрелкового полка было скрытно пройти узкий участок границы, разведать обстановку и выслать проводников для обеспечения прохода усиленной роты нашего полка. Задумка была такая, чтоб в случае обострения обстановки усилить гарнизон на отбитой нами сопке Заозёрная. Но японские милитаристы опередили нас: под покровом ночи вновь захватили сопку и отрезали наш отряд от основных сил полка…

— Товарищ майор, как же так? — Неподалёку от нас трое бойцов окружили Рычагова. — Почему ваши продолжают бить по своим? Вам же послали радио… Что теперь их родным мы скажем? Все обернулись на четыре трупа, лежащих в стороне.

— Молчать! — В лесу загремел голос Мошляка. — Видите, ранетый он. Вам троим, я смотрю, больше всего повезло… Берите оружие и давайте наверх, шагов на двадцать разойдётесь… охранение организуйте. Японцы тоже могут скоро в себя прийти…

Бойцы без пререканий сразу подхватили винтовки и, цепляясь за корни деревьев, стали карабкаться наверх по крутому склону. Из уголка глаза лётчика скользнула вниз по щеке коричневая слеза.

— … Короче, — грустно выдохнул лейтенант. — на текущий момент во вверенном мне подразделении половина бойцов неходячие, бросить их и прорываться к своим мы не можем…

— Так и оставаться нам здеся нельзя, — покусывает ус старшина. — сами же говорите, очухаются японцы и снова полезут.

— Это я так просто сказал… — морщится от боли Мошляк. — не до нас им скоро будет. Наступление скоро наше начнётся, аккурат после того, как бомбовозы назад к себе повернут…

И действительно, в этот момент вновь раздалось гудение авиационных двигателей, сквозь рассеявшийся дым проклюнулось голубое небо и в нём несколько серебристых СБ, плывущих на восток.

— …, но, конечно, начеку нам всем быть нужно.

«Я бы на этот счёт не был так уверен. Не дай бог прознают японцы, кто здесь и тогда точно не пожалеют сил и средств чтоб захватить меня в плен».

— Товарищ лейтенант, не мешало бы нам запасной план составить…. — лейтенант со старшиной удивлённо повернулись ко мне.

— Что за план?

— А такой, я — довольно хороший пловец-разрядник, — гордо расправляю плечи. — минут за тридцать это озерцо свободно переплыву, помощь вызову.

— Заливаешь… — читаю по глазам у своих собеседников.

— Я серьёзно, — хмурю брови. — в 25 метровом бассейне кролем 400 метров за четыре с половиной минут проплывал…

«Стоп, что я несу? Это в семидесятых — норматив перворазрядника, а сейчас, по-моему, — как бы не мировой рекорд… Хотя мои слова протеста у слушателей не вызывают… не в теме они».

— Как бы, товарищ Чаганов, не вышло с вами как с Чапаем, — качает головой Мошляк. — японцы с вершины из пулемёта всё вокруг пристреляли… Видели что с вашим самолётом сделали?