Война. Часть 1

— По сторонам гляди… — недовольно шипит Оля, глядя на тяжело дышащего ей в спину моряка.

Они только что проплыли полкилометра, в основном под водой, и пробежали метров триста в гору и, обшарив всё неподалёку, оказываются на небольшой полянке. Нагнувшись, девушка достаёт из сброшенного с плеча мешка спортивное трико и в два-три приёма быстрыми сильными скручивающими движениями досуха выжимает одежду, остро пахнущую болотом. Бойченко застывает, ослеплённый новым ракурсом прекрасного женского тела.

— Кому сказала…

Старшина, очнувшись, лезет в свой мешок, достаёт полотняные штаны не выжимая воды суёт ногу в широкую брючину, вторая нога скользит по камню, и он шлёпается на задницу. Через минуту, облачившись в форму и подняв глаза, он с сожалением видит уже одетую девушку, застёгивающую под коленом ремешок от ножен.

— Держи… — Оля поднимает с земли прорезиненный контейнер, расслабляет застёжки и достаёт оттуда два револьвера с длинными цилиндрическими насадками на стволе.

— Сухие… — удивлённо протягивает Бойченко, принимая один из них и две коробки с необычными остроносыми пулями.

— Заряжай, быстро… — из контейнера появляется небольшой чёрный фонарик с непрозрачным фильтром.

— Где наши? — девушка напрягает зрение чтобы разглядеть ещё тусклые в сумерках огоньки на противоположном берегу озера.

Где-то там сейчас расположился пост приёма инфракрасного излучения, срочно переброшенный из Краскино для испытания системы ик-связи в боевых условиях, состоящий из теплопеленгатора и фонарика с фильтром. При этом скрытной связь получается только в одном направлении: от фонарика к пеленгатору — создать портативный ик-приёмник пока не удалось.

— Вон видишь два красных? — рядом встаёт Бойченко, — они где-то посередине.

— Давай сам семафорь, ты привычный, — Оля садится на камень и тянется к своим тяжёлым ботинкам, лежащим на земле, — передавай: «вышли на точку, происшествий нет, начинаем поиск».

— И не торопись, одна буква в секунду, — девушка выливает воду из ботинок, — там детектор медленный, дождись подтверждения приёма кодом.

Через минуту между красными огоньками замигал ещё один — зелёный.

— Попрыгали… — выпрямляется Оля, спрятав фонарик в брезентовый подсумок на ремне.

Вечернюю тишину разрывают пулемётные очереди, многократно повторённые горным эхом, затем два глухих взрыва и снова всё замолкает.

— Ходу! — срывается с места девушка.

* * *

— Слышь, Петрович, а чего это мы по темну тащим этого бугая? Он же мёртвый, до утра что ль не мог подождать? — из темноты доносится молодой звонкий голос.

— Значит не мог, — сквозь зубы отвечает тот.

— А что ты вообще вызвался? Вон пусть корейцы бы и мудохались с ним? Я что обязан? Я вообще-то ординарец атаманов, да и ты тоже… Ну что молчишь, язык что ли проглотил? Хоть бы другого выбрал, тот помельче вроде был.

— Дурак ты, Васька, — отвечает пожилой прокуренный голос. — ты видал какие у нашего сапоги? Новые хромовые, кожа тонкая, генеральские… я на них сразу глаз положил, а у второго — яловые, сношенные.

— А чего ждём-то тогда, — не обиделся на «дурака» молодой, — сымать надо, окоченеет бугай — голенище резать придётся.

— Фу-ух, и то дело, — выдыхает с присвистом «пожилой», — посвети-ка мне, Василий.

— Чем я тебе посвечу? У меня коробок пустой.

— Не жмись, Васька, слыхал я, когда ты давеча шкондылял, какой он у тебя пустой.

— Ничего от тебя не скроешь, Петрович. — лезет в карман молодой.

— А сапоги-то, Василий, как на меня пошиты! — удовлетворённо хмыкает пожилой казак, прикладывая подошву снятого сапога к себе.

На землю с металлическим звуком шлепается что-то тяжёлое.

— Глянь-ка ножик! — вскрикнул молодой.

— Не ножик, а стилет! Ручка какая интересная, с кастетом и ножны кожаные с рисунком.

— Мой ножик! — Василий тянется к стилету, спичка гаснет.

— Да забери, — пожилой споро стягивает свои сапоги и надевает трофейные, — пособи-ка…

Быстро наощупь, сорвав портянки, напарники кое-как обувают труп.

— Поспешать надо, как бы не хватились нас.

* * *

— Здесь был бой, — шепчет Оля на ухо старшине, неожиданно появившись у того за спиной, — все трупы уже забрали, но судя по свежим следам крови, их не менее десяти должно быть. — Кровь-то ты как заметила? Не видно ж ни зги.

— Тихо, — девушка легонько стучит напарника по спине, — есть тут кто-то, слышишь стон. Прекрати сопеть, ртом дыши… остаёшься на месте, я мигом.

Моряк весь превращается в слух, вытягивает шею, поворачивает голову из стороны в сторону, но как ни стараетя, не может выделить в обычных лесных звуках ни одного постороннего.

— Давай за мной, — через десять минут томительного ожидания сзади снова раздаётся командный голос лейтенанта госбезопасности, — ближе держись.

Оля включает фонарик, тусклый красный свет которого едва достигает земли. Поднявшись метров на двадцать в гору по едва различимой тропинке, они выходят на заросшую кустарником ровную площадку, где моряк чуть не натыкается на одну из двух лежащих на земле фигур.

— Осторожно, — хватает она старшину за плечо, — товарищ Мошляк, докладывайте… с момента, когда встретили Чаганова.