Война демонов

Диона никогда бы не поверила, что Велигор способен на такое. Впрочем, Велигора и самого могли опоить. Ядовитых зелий существует множество.

Теперь нужен был новый посланник. А где его взять? В последнее время Диона стала замечать, что Сила покидает ее. Она уже не могла внушать свои мысли всем, но лишь некоторым. И теперь ей понадобился такой посланник, душу которого легко можно сломить.

Прогуливаясь по ночному стану, Диона сама не заметила, как дошла до шалашика Глеба-Первохода. Сам Глеб спал у потухшего костра. А рядом с ним, свернувшись калачиком и прижавшись к Глебу сутулой спиной, лежал нелюдь-коротышка с мохнатым телом и лысоватой головой.

От спящих за версту разило водочным перегаром. Диона знала, что нелюди не пьют хмельных напитков, и удивилась, увидев, что коротышка пьян.

«Этот Первоход любого уговорит», – подумала Диона.

Она снова, еще пристальнее, посмотрела на мохнатого нелюдя. Вот кто ей нужен!

– Кирлымкумайрген, проснись, – тихо прошептала Диона.

Нелюдь тут же открыл глаза и посмотрел на девушку.

– Подойди ко мне, Кирлымкумайрген, – приказала она.

Коротышка разомкнул губы и хрипло пробормотал:

– Меня зовут Анчутка.

– Тебя зовут Кирлымкумайрген, нелюдь.

Коротышка поднялся с травы, потер заспанную физиономию и сказал:

– Я не недюдь. Я домовенок. Домовенок Кузя. Глеб так сказал.

Диона усмехнулась.

– Здорово же ходок прополоскал тебе мозги, нелюдь. Ты нелюдь, и зовут тебя Кир… – Диона махнула рукой: – Ладно, пусть будешь Анчутка. Смотри на мою руку, Анчутка!

Диона выставила перед собой руку, ладонью вперед. Коротышка уставился на темный глаз, открывшийся посреди ладони.

– Ты слышишь только мой голос, – властно проговорила Диона. – Ты видишь только меня. Повтори.

– Вижу только тебя. Слышу только тебя, – покорно повторил нелюдь.

– Молодец. А теперь слушай, что я тебе скажу…

И Диона заговорила тихим, монотонным голосом. Коротышка слушал внимательно, время от времени кивая головой. Наконец Диона закончила и спросила:

– Все ли ты понял, Анчутка?

– Все, – ответил коротышка.

Он поднялся на ноги, повернулся и зашагал к лесу, но Диона остановила его:

– Подожди. Заговорю от лесной нечисти.

Она раскрыла губы и подняла руку для заговора, но остановилась в растерянности. Как же его заговаривать, коли он сам – нечисть?

Несколько мгновений Диона размышляла и вдруг улыбнулась: заговаривать его нужно не от нечисти, а от людей.

Диона оглядела Анчутку с ног до головы. Бурая шерсть, босые ступни, похожие на раздвоенные копытца. Диона вытянула руку и быстро что-то зашептала.

– …от людской злобы… оставайся неузнанным… – уловил, навострив уши, Анчутка.

Мохнатая шерсть коротышки пришла в движение, волоски ее переплелись и превратились в волокна ткани. Не прошло и десяти секунд, а на Анчутке уже – заместо бурой шерсти – красовался маленький кафтанчик, под ним – коричневые штаны, а на ногах – яловые сапожки. Теперь он был похож на маленького мужичка с заспанным лицом, клочковатой бороденкой и встрепанными, реденькими волосами.

Дело было сделано, и Диона опустила руку.

– Теперь ступай! – приказала она.

Анчутка кивнул, повернулся и скрылся в зарослях.

11

Идти по ночному лесу было Анчутке несложно. Воздух, конечно, был по-ночному холодный, но уж как ни крути, а это лучше, чем дневная жара.

Несколько верст прошел Анчутка, не зная беды, а потом вдруг остановился и растерянно уставился вперед. Перед ним мерцало большое озеро. Плавать Анчутка не умел, а обходить озеро стороной долго и рискованно.

Коротышка поднял к небу лицо и спросил:

– Госпожа моя, что мне делать?

– Плот, – услышал он тихий голос, похожий на шорох травы, пригибаемой налетевшим ветром. – Сделай плот…

Анчутка улыбнулся. В самом деле, как это ему самому не пришло в голову?

Нелюдь быстро набрал веток для плота. Вскоре две связки хвороста, перевязанные ивовыми прутьями, были готовы. Анчутка спустил их на воду и вошел в озеро сам. Скользя по илистому дну, он толкнул плотик вперед сквозь стену камыша.

Под ногами Анчутки расползались стебли и корневища болотных трав, вокруг булькали, выныривая на поверхность, пузырьки болотного газа.

Грязная жижа, поднятая ногами Анчутки со дна, расплывалась в воде темными пятнами, и желтые лилии мерно покачивали своими чашами-головками от поднятых его движениями волн.

Камыш кончился, и плотик Анчутки выплыл на простор чистой воды. Толкая вперед связки хвороста, Анчутка, бултыхая под водой ногами, плыл за ним.

Плыть было холодно и страшно. Коротышка думал только об одном: если плотик расползется, ему конец.

– Не бойся… – прошептал ветер. – Ты выплывешь…

Противоположный берег становился все ближе. И вот наконец перед страдальчески выпученными глазенками Анчутки возникла стенка камыша. Ноги нащупали илистый грунт, и коротышка, окутанный зелеными травами и стеблями, выбрался на берег.

Под несмолкаемый писк комаров, жалящих мокрые щеки Анчутки, он взошел на холмик, торопясь согреться быстрой ходьбой.

За спиной у него что-то булькнуло. Анчутка мигом присел на корточки и оглянулся.