В нужном отделении он нашел нужный диск – это был диск для входящих шифротелеграмм, а в соседнем отделении лежал диск для исходящих шифротелеграмм. Потом Кокс загрузил свой компьютер, вставил диск в дисковод и начал набирать на цифровой клавиатуре пятизначные колонки групп. Сколько раз уже Джереми просил начальника узла связи, чтобы ему передавали входящие шифротелеграммы или на диске, или на перфорированной ленте, схожей с телеграфной. Компьютер имел специальную приставку, умеющую эту ленту читать. На худой конец, можно было бы даже любую карту памяти использовать, куда следовало перебросить зашифрованный текст. Но к пожеланиям Кокса на узле связи не прислушивались, раз за разом присылая распечатку, в результате чего майору Коксу приходилось самому делать набор и терять время, вместо того чтобы сразу начать расшифровку. Видимо, придется пожаловаться на начальника узла связи кому-то повыше должностью.
Наконец набор был закончен. Джереми включил расшифровку и откинулся на спинку кресла, пока компьютер самостоятельно продолжал процесс. Это заняло меньше минуты, и звуковой сигнал сообщил, что расшифровка документа завершена, а сам документ автоматически сохранен в соответствующей папке. Майор тут же открыл папку, щелкнул компьютерной мышкой по значку последнего документа и стал читать.
Прочитав сообщение, Джереми сначала убрал шифротелеграмму в отдельную папку, хранящуюся в том же сундуке-сейфе, потом опять откинулся на спинку кресла, изображая полное расслабление, но внезапно резко обернулся, проверяя, где находится Абдурахман. Закон разведки гласил, что проверять следует всех подряд. Высокая фигура помощника, как оказалось, застыла у двери кабинета. С такого расстояния прочитать что-то в мониторе невозможно, посчитал Кокс, хотя Абдурахман смотрел явно в монитор и излишне торопливо отвел взгляд в сторону. Это майору не понравилось, но он помнил, что раньше обращал внимание, как близоруко щурится его помощник, когда что-то внимательно рассматривает, значит, остротой зрения не отличается. Сейчас он даже не щурился. А отведенный взгляд – это, возможно, от испуга, что его обвинят в подсматривании. Они все здесь излишне запуганы. А запуганы потому, что по любому поводу любого человека могут подвернуть пыткам по первому подозрению. Желание таким подозрениям себя не подвергать было естественным.