Война для двоих

– В таком варианте – без сомнения. Это примитивно и глупо. В подобной операции нет никакой эстетики. Там нет элементарного интеллекта. А он в нашей деятельности стоит во главе угла! Амир даже в случае успеха добьется только того, что из генерала сделают национального героя, поставят ему памятник и назовут в его честь какой-нибудь аэропорт. Наша задумка несравненно лучше. Если генерала Сухеля с нашей помощью уберут русские, то это, во-первых, вобьет кол в отношения между русскими и сирийцами. И это главное на сегодняшний день. Во-вторых, неизвестно, кто возглавит вместо генерала Сухеля десятитысячную русскую армию, которую сейчас формируют в России для участия в сирийской войне[29], и вообще неизвестно, если мы с тобой отработаем успешно, будет ли эта армия переброшена в Сирию. Скорее всего, нет. И как в целом изменится отношение России к Сирии. В России тоже не любят, когда их народ вытравливают. Это автоматически означает, что я могу смело идти к амиру Роухану со своей просьбой. И на его замечания у меня найдется что возразить. А ты пока занимайся своими делами, но через полчаса приходи ко мне. Вместе сходим к майору аль-Хабиби. Он же, как я понимаю, так и живет в одной комнате с капитаном Сахимом?

– Да, кажется… – хмуро заметил Абдурахман.

– Хочу тебе сказать, что я, как человек военный, не признаю такого понятия, как «кажется». Или «да», или «нет». Или просто «не могу знать»… У тебя есть какие-то сомнения относительно этого сирийского капитана?

– Я слышал, его должны были расстрелять. Допускаю, что уже расстреляли. Он свою работу выполнил и превратился в отработанный материал. Я просто не совсем в курсе, сэр.

– Это не столь суть важно. Сходим вместе. Кстати, на улице жарко. Что носят на голове сирийские мужчины, чтобы голову не напекало?

– Что под руку попадет. Мужчинам здесь можно голову ничем не прикрывать, как большинство и делает. Некоторые носят платки. Лучше в мелкую клетку. Это вообще-то арабский мужской головной убор. Сейчас многие носят простые кепки-бейсболки. Как у меня, например, – и Абдурахман потрогал пальцем свою бейсболку.

– Добудь для меня такой платок. В клетку. А то сильно печет, несмотря на вечернее время. Город за день перегрелся и дышит жарой. Приходи через полчаса. Если меня еще не будет, дождись.

Кокс сам бы не смог точно сказать, что толкнуло его позвать Абдурахмана с собой. Но это как-то приближало помощника к нему, что уже само по себе, как думал Джереми, делало из Абдурахмана «человека команды»…

Тем не менее к амиру Роухану Джереми предпочел отправиться один, во-первых, потому, что Абдурахман был в первую очередь человеком амира, во-вторых, амир любил показать себя грозной силой, для которой не имеет значение звание американца и его авторитет. А Джереми Кокс умел подыгрывать людям, когда это требовалось. Со стороны это слегка походило на подхалимаж, на разговор сильного со слабым, а Джереми не желал выглядеть перед Абдурахманом слабым человеком.

Штаб амира Роухана располагался на соседней улице, в здании бывшей больницы. Сам Роухан занимал кабинет, когда-то принадлежавший главному врачу, о чем говорила чудом сохранившаяся табличка на двери. Часовые знали Джереми в лицо и пропустили без вопросов, даже не поинтересовавшись, к кому направляется американец.

Амир был у себя. В приемной, перед столом адъютанта, сидели несколько человек, дожидаясь, когда их примут. А один, со связанными за спиной руками, стоял на коленях посреди приемной, склонив на грудь покорную лохматую голову, и два таких же бородатых охранника уперли ему в плечи автоматные стволы, не давая возможности пошевелиться.

Увидев Джереми, адъютант белозубо, почти как американец, заулыбался, нажал на кнопку вмонтированного в стол микрофона и сказал:

– Амир, вы просили найти вам Джереми Кокса. Я не успел никого послать за ним, он сам пришел.

– Давай его сюда… – раздался откуда-то из-под стола голос Роухана. Видимо, там были установлены громкоговорители. Такая связь не удивила Джереми. Роухан слыл любителем всяких современных гаджетов.

Он сразу открыл обитую дешевым дерматином дверь и вошел в просторный кабинет, где за столом сидел амир, а за приставным столом для заседаний удобно устроился другой американец, полковник из ЦРУ Алекс Воннегут. Майор сначала повернулся в сторону амира, приложил руку к сердцу и слегка склонил голову, здороваясь. И только во вторую очередь протянул руку полковнику Воннегуту, который, как слышал Джереми, имел определенное влияние на амира.

– Как дела, Алекс?

– Стараемся. Легок ты, Альфонсас, на помине. Мы как раз о тебе говорили. Или тебя лучше называть по псевдониму?

– Лучше по псевдониму. Я к нему уже так привык, что себя мысленно постоянно зову Джереми. Так-то оно лучше. При нашей с тобой работе, когда в образ вживаешься, это надежнее…

– Как скажешь. Это дело привычки. Я вот всегда работаю под собственным именем, и ничего, опасности не наблюдаю… Но перейдем сразу к делу. Ты получил послание от Юпитера?

– Да, получил.

– Мы с господином Роуханом уже предварительно обговорили этот вопрос.