Война Двух Королев

— Я думаю, это именно то, во что ты веришь. Душа путешествует между родственными сердцами, — сказал он. — Мой сын сказал, что верит в то, что ты его родственное сердце — не то чтобы ему нужно было говорить мне об этом. Я сам убедился после нападения в Палатах Никтоса, когда он проснулся и обнаружил, что тебя похитили. Я увидел это в твоих глазах и услышал в твоем голосе, когда ты говорила о своих планах отправиться в Карсодонию. Вы двое нашли то, что мало кому удается испытать.

— Да, — прошептала я, мое горло сжалось.

Валин улыбнулся, но слабые морщины на его лице стали еще глубже, когда он тяжело вздохнул.

— По дороге к тебе я прошел мимо Киерана, — заявил Валин, к моему облегчению. — Могу сказать, что он беспокоился о том, почему я хочу поговорить с тобой. Кроме его семьи, единственным человеком, которому он так предан, я считаю Кастила. И такая преданность выходит за рамки любых уз… даже Первородного нотама. — Он повернул голову ко мне, его золотые глаза были прищурены. — Он нужен тебе. Вам обоим.

— Знаю. — Я открыла свои чувства Валину и прижалась к тому, что напоминало мне Вал. Желание найти трещины, которые, как я знала, должны были быть в его щитах, снова охватило меня. Потянувшись к мешочку на бедре вместо кольца, я сжала игрушечную лошадку и отодвинула необходимость. — Если вы здесь, чтобы убедить меня не ехать в Карсодонию, я… я ценю ваше беспокойство… больше, чем вы, вероятно, думаете, — призналась я. — Но я должна это сделать.

— Я бы хотел сказать что-то такое, что заставит тебя передумать, но ты упряма. Как мой сын. Как оба моих сына. — Он коснулся спинки кресла. — Не против, если я сяду?

— Конечно, нет. — Я подошла к креслу напротив него и села в толстое мягкое сидение.

— Спасибо. — Броня скрипнула, когда он опустился, вытянув правую ногу. — Я знаю, что не могу изменить твое решение, но я волнуюсь. Многое может случиться. Многое может пойти не так. Если мы потеряем тебя в добавок к ним…

— Они не потеряны. Мы знаем, где они. Я собираюсь найти их, — сказала я ему. — А может быть, Малик… — Я глубоко вздохнула, снова сжимая лошадь. — Может быть, Малик и потерян для нас. Но Кастил — нет. Я верну его, и я сделаю то, о чем вы просили раньше, если потребуется.

Он тяжело вздохнул, и ему понадобилось несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями.

Медленно я протянула левую руку и показала ему свою ладонь — мой брачный отпечаток.

— Он жив. Иногда мне нужно напоминать об этом, — прошептала я. — Он живой.

Валин смотрел на мою руку, казалось, целую вечность, потом его глаза ненадолго закрылись. Я держала свои чувства открытыми, и на мгновение уловила что-то от него — что-то, что напомнило мне о кислых зеленых манго, которые Тони так часто ела на завтрак. Это было чувство вины? Стыд? Это было слишком мимолетно, чтобы понять наверняка.

— Из-за всего происходящего у нас было не так много времени, но нам нужно кое о чем поговорить. И я достаточно долго ходил по этому царству, чтобы знать, что не всегда бывает поздно, — сказал он, и моя грудь сжалась. Я знала, что случиться может все, что угодно, но я не хотела думать о том, что это может случиться с ним. — Я знаю, что ты обсуждала с моей женой по возвращении в Эваемон, — объявил он.

Каждый мускул в моем теле напрягся, но хватка на игрушечной лошадке ослабла.

Он откинулся в кресле, потирая колено.

— Я знаю, что ты была зла на нее.

— Я до сих пор злюсь. — Я убрала руку с мешочка, пока не наделала глупостей, например, случайно не подожгла его. — Это не в прошлом.

— И ты имеешь на это полное право. Как и Кастил, и Малик, если он… — Он тяжело выдохнул. — Я здесь не для того, чтобы говорить за Элоану, только за себя. Я уверен, что ты задавалась вопросом, знаю ли я правду о Кровавой Королеве.

Я положила руки на бедра.

— Да. Это одна из тех вещей, о которых я думаю, когда не могу заснуть по ночам, — поделилась я. — Вы знали? Готова поспорить, что Аластир знал.

— Знал, — подтвердил Валин, и, если бы Аластир не был уже разорван на куски и, скорее всего, поглощен вольвенами, я бы выкопала его тело, чтобы снова пронзить ножом. Неоднократно. — Он узнал раньше меня.

Удивление промелькнуло во мне, но я не доверяла своей реакции.

— Правда?

— Я полагал, что она умерла либо до войны, либо во время нее. Я верил в это много лет, — сказал он, а я молчала и не шевелилась. — Элоана никогда не говорила ни о ней, ни о Малеке, и я позволил этому случиться, потому что знал, что ей было тяжело. Что часть ее любит его, хотя он и не заслуживает такого дара. Что часть ее всегда будет любить его, даже если она любит меня.

Вот это меня удивило. Валин знал, в чем Элоана призналась мне, и я ни на секунду не задумалась, что это знание ослабило любовь Валина к ней. Во мне росло уважение к этому человеку. Ведь если бы Кастил испытывал такие чувства к Шиа, меня бы снедала иррациональная ревность.