Война глазами подростка

После расстрела евреев и подполья наступило спокойствие. Папа прекрасно помнит, что евреев расстреляли первыми, подполье – через дня два-три. После этого массовых казней не было.

**

Надо сказать, и папа это подчеркнул, что расстреливали людей не солдаты из обычных войсковых частей. Вместе с солдатами Вермахта в город пришли люди в черной форме – видимо, эсэсовцы или гестаповцы (честно говоря, гестапо работало только на территории Германии, так что те, кого обычно зовут гестаповцами, это, скорее всего, сотрудники других службы безопасности, впрочем, что в лоб, что по лбу). И уничтожали людей именно те – в черной форме. (Позже пытался я найти указания на подразделения, носившие чёрную форму, но ничего подходящего не нашёл – не танкисты же, и не итальянские «чёрнорубашечники». Может, не нашёл, а может, папа спутал цвет формы).

**

Отличия между разными службами германской армии существовали. Например, армейцы вообще не участвовали в оцеплении при погрузке людей на грузовки, не сидели за рулем, не охраняли этих людей. Армейцев папа вообще не помнит на той площади во время расправ. Это опять же факт, а не попытка оценить участие в зверствах и различие между Вермахтом и СС, вообще, и в те дни в Константиновке в частности.

Но, по словам папы, отличались разные подразделения весьма заметно: военные вообще вели себя гораздо лучше, точнее, по-человечески. Среди них было довольно много советских военнопленных, которые работали по хозяйству, рубили дрова, чинили автомобили и другую технику.

Никаких особенных эпизодов, связанных с работающими на немцев военнопленными, папа не помнил, скорее всего, судя по отсутствию запоминающихся эпизодов, в отношениях между немецкими солдатами и военнопленными и не происходило ничего такого, что мальчишка бы отметил. Но папа запомнил, что военнопленных освобождали, если те женились! И каждое воскресенье в церкви проходили венчанья, на которых местные девушки выходили замуж за пленных, после чего те получали бумаги об освобождении. Многие выходили замуж специально, чтобы освободить пленного. Часто такой «муж» оставался у новоиспечённой жены, работал по хозяйству. Даже прозвище появилось у таких «мужей», но вот его-то папа забыл.

На вопрос о том, где пленных содержали, как их кормили, папа не смог ответить – не запомнил. (Позже прочитал я, что под городом был большой лагерь военнопленных, возможно, этим объясняется большое количество работавших на немцев пленных, но папа либо не знал об этом лагере, либо напрочь забыл о нём).

А вот на вопрос, участвовали ли военные немцы в облавах на евреев, в обысках, в других невоенных делах, ответил четко – Нет! И пояснил, почему уверен: – Все знали, что если идёт военный патруль или просто военные, то боятся нечего, так как они никогда никого не ищут, не ловят, не грабят, не обижают. Их дело солдатское: – охранять самих себя, тренироваться, ремонтировать технику. А вот если люди в черном или в гражданских френчах какого-то особого покроя (партийцы?) появляются, то да, эти крайне опасны. Ищут беглых, арестуют за любую провинность, а то и безвинно, чтобы там, по начальству, не казалось, будто бы в сонном городке тишь да гладь, можно личный состав сократить и часть отправить в другое место, погорячее.

Самые опасные – русские полицейские. Хотя это и Украина, но Донбасс, район русский. И украинские полицейские, вроде бы, не встречались. А было полицейских не так уж и мало. И появились они чуть ли не в первый день, с приходом немцев. Кто в них шёл? Почему и зачем? Папа не знает. Но многие были местными, всем известными.

И именно эти люди зверствовали больше немцев и были самыми злыми. Немец, в принципе, мальчишку за воровство мог стукнуть по затылку, а потом сдавал в комендатуру, которая назначала штраф семье. Русский полицейский избивал парня до потери сознания и бросал в грязи. А воровали часто – у немцев было много подвод, с которых можно было всегда что-то стянуть. И парни воровали, потому что в первые месяцы с момента оккупации жили люди натуральным хозяйством – никто и ничего не платил и не выдавал: – что украдешь и сумеешь обменять, то и обеспечит относительно сытую жизнь на день – другой.