Война и антивойна

Например, когда вырос индустриализм в Западной Европе, очень серьезное внимание стало уделяться договорным отношениям. Договоры между сторонами стали деталью деловых будней. Политическая система обычно оправдывалась как «общественный договор» между ведущими и ведомыми. Вполне естественно было странам Второй волны подписывать договоры друг с другом. Трактаты и соглашения стали, таким образом, краеугольным камнем формы мира Второй волны. Некоторые из них устанавливали определенные нормы поведения солдата.

Хотя «…гуманные идеи существовали многие тысячи лет, — сообщает доклад факультета исследований мира и конфликтов университета Упсалы в Швеции, — только в семнадцатом — восемнадцатом веках правительства Европы приняли „Устав войны“, задавший некоторые нормативные стандарты обращения воюющих сторон друг с другом».

Эти кодексы положили основу многообразию договоров, обычаев и юридических решений. В 1864 году согласились считать военных врачей и медсестер нейтральными и лечить больных и раненых независимо от того, на какой стороне они воевали. В 1868 году многие страны объявили некоторые разрывные пули запрещенными.

В 1899 году первая мирная конференция в Гааге обсуждала (но не приняла) мораторий на вооружения. Однако она наложила ограничения на виды оружия и методы ведения войны, например, на использование снарядов, сбрасываемых с воздушных шаров, и создала международный суд для решения споров между государствами.

С тех пор в мире заключались соглашения, трактаты и другие договора по запрету или ограничению химического и бактериологического оружия, дальнейшей гуманизации обращения с военнопленными, предотвращению геноцида и ограничению ядерного оружия. Но индустриальный отпечаток на «борьбе за мир» был куда глубже договорных соглашений. Модернизаторы, построившие общества Второй волны, создали национальные рынки и породили то, что мы теперь называем «нация-государство». Война из конфликтов городов-государств или правящих династий превратилась в насилие, организованное полновесными нациями — где государство управляет единой экономикой национального масштаба.

Эти модернизаторы рационализировали сбор налогов (дав правительствам средства для войн большего масштаба), объединили население страны системами транспорта и связи, забили людям головы националистической пропагандой, нагнетаемой их интеллектуальными сподвижниками и национальными СМИ.

И они же создали совершенно новые институты поддержания мира. При этом они, что неудивительно, средоточием своих усилий сделали нации.

Лига Наций после Первой мировой войны и ООН после Второй во многом различались. Но обе эти организации строились на базе наций. И Лига, и ООН признавали национальный суверенитет, нерушимость национальных границ и право независимых наций (но только их) иметь в этих организациях свое представительство.

Сама концепция «национальной безопасности», во имя которой шло масштабное военное строительство последние полвека, отражает упор на мир и безопасность на уровне нации, в отличие от мира внутри наций или мира на уровне религиозных и этнических групп, или цивилизаций.

Лига Наций, превознесенная в свое время как надежда человечества, обратилась в ноль в тридцатые годы и мало что сделала, чтобы предотвратить Вторую мировую войну. ООН, парализованная холодной войной почти всю свою жизнь, стала теперь постепенно выходить из комы, и как раз в тот момент, когда ее базовая единица — нация-государство — стала терять, а не приобретать значение в мировом порядке. И конечно, войны, которые эти институты в первую очередь были предназначены предотвращать, были войнами Второй волны с их массовыми разрушениями.

Таким образом, Вторая волна, как до нее Первая, породила рядом с формой войны свою форму мира.

С появлением новой формы мира старая ее форма, как и старая форма войны, не исчезает. Но новая форма войны порождает новые угрозы миру, вызывая к жизни, обычно с очень большим запаздыванием, новую форму мира, которая соответствует новым условиям и характеру соответствующей цивилизации.

Кризис, перед лицом которого сегодня стоит мир, — это отсутствие третьеволновой формы мира, соответствующей новым условиям современности и реальностям войн Третьей волны.

Глава 24. Следующая форма мира

Миротворчество не может строиться на прежних средствах лечения моральных, социальных и экономических болезней. Те, кто говорят нам, что война — результат нищеты, несправедливости, коррупции, перенаселения и недовольства, могут быть правы, хотя формула кажется упрощенной. Но если, чтобы мир стал возможен, все это необходимо устранить, то предотвращение и ограничение войны становится утопией.

Проблема не в том, как способствовать мирной жизни в совершенном мире, а как это делать в том мире, в котором мы живем и который создаем. В сегодняшнем реальном мире возникает новая глобальная система производства и с иголочки новая система ведения войны, но слишком мало есть новых способов, которыми можно способствовать миру.