Война и миф. Расширенное и дополненное издание

– Как вы считаете, почему Дарфур за последние годы стал такой распространенной темой? В США это одна из главных международных новостей. Голливудские звезды агитируют за спасение детей Дарфура. ООН создает здесь самую крупную миссию в истории. Как получилось, что наибольшее внимание мирового сообщества уделяется именно Дарфуру?

– Хороший вопрос. Вы, наверное, ждете, что я дам на него хороший ответ?

– Да, конечно. Вы ведь тоже зависите от этой шумихи. Работаете в миссии ООН и получаете зарплату.

– А может быть, все потому, что это действительно самая крупная из идущих сейчас войн? По крайней мере в Африке. Какие еще войны сейчас в Африке?

– Ну в Конго, например.

– А кроме Конго? Больше нигде.

– Еще в Сомали.

– Ну скажете тоже. Сомали. Это уже такая избитая история…

Кроме того, я пытаюсь выяснить у Нуреддина Мазни, почему ООН еще в 2007 году утверждала, что в Дарфуре погибло 200 тысяч, а начиная с 2008 года стала говорить о 300 тысячах. Но он не отвечает. Зато другой сотрудник миссии по секрету рассказывает мне, в чем может быть причина.

– В 2004 году ООН говорила о 200 тысячах погибших. И в 2005-м. И в 2006-м. И даже в 2007-м. Потом им показалось странным, что они разворачивают такую масштабную миссию, а новых данных о числе погибших нет. Поэтому они просто экстраполировали. Прикинули, что за эти годы наверняка уже 300 тысяч погибло.

Цензура

У миссии ООН и Международного уголовного суда нет в Судане большего критика, чем местная пресса. Главный редактор газеты «Ар-Раи аль-Ам» Камаль Хасан с порога начинает рассказывать мне о том, что все публикации в западной прессе о ситуации в Дарфуре заказные, что миссия ООН полна коррупционеров, а прокурор Морено-Окампо – сам преступник, раз выдвигает обвинение против президента суверенного государства.

– А насколько свободно вы можете писать о том, что происходит в Дарфуре? – спрашиваю я его.

– Совершенно свободно. Мы пишем все, что захотим. У меня есть мобильные телефоны всех полевых командиров, мы запросто можем опубликовать интервью с ними.

– И что, цензура не препятствует?

– Да, от цензуры нам, конечно, немного достается. Каждый вечер в редакцию приходят сотрудники министерства безопасности и прочитывают все заметки, которые мы собираемся публиковать. И если им что-то не понравится – снимают.

– А насколько свободно ваши журналисты могут передвигаться по Дарфуру? В России, например, когда шла война в Чечне, официально разрешалось ездить туда только при наличии специальной аккредитации из Минобороны.

– Нет, в Судане такого нет. У нашей газеты есть корреспонденты во всех крупнейших городах Дарфура. Камаль Хасан продолжает рассказывать мне о внутриполитической ситуации в Судане и вдруг, минут через 15, неожиданно вновь возвращается к вопросу о цензуре.

– А вообще-то против цензуры выступают только те издания, у которых маленький тираж, которые не пользуются популярностью у читателя. Им, чтобы поднять свой рейтинг, нужно создавать нездоровую шумиху, поднимать скандалы. А таким серьезным газетам, как наша, скандалы не нужны, поэтому нам и цензура не страшна. Цензуры боятся только те, кто плохо, некачественно работает.

Заговор

Ожидание решения Международного уголовного суда – одна из самых заметных новостей в Судане. Газеты ежедневно пишут о своей солидарности с президентом и о неприятии судебного произвола Гааги. Впрочем, случаются и редкие скандалы. Один из лидеров оппозиции 76-летний Хасан Тураби заявил, что президента Башира непременно нужно отдать под суд, потому что он виновен в геноциде. После этого без предъявления каких-либо обвинений Тураби был арестован.

Примечательно, что именно Хасан Тураби привел нынешнего президента к власти – в 1990-е годы он был фактически духовным лидером Судана, возможно, более влиятельным, чем президент аль-Башир. Однако в конце 1990-х Омару аль-Баширу удалось оттеснить бывшего учителя.

Одним из приближенных Хасана Тураби в те годы был и Осман Мудауи. Однако затем он сделал правильный выбор, поддержав аль-Башира, и сейчас возглавляет комитет по международным делам в суданском парламенте.

– Главная проблема Судана – это заговор Запада, – уверяет меня Мудауи. – Они пытаются расчленить нашу страну как единственное государство, которое может сказать «нет» американцам. Они хотят видеть Судан слабым. Таким, как Чад. Знаете, как в Чаде добывается нефть? Там существует соглашение о разделе продукции, по которому народ Чада должен получать только 10 % от прибыли. Но американцы не дают им даже этого. Они дают им только 5 %. А мы, суданцы, не такие. У нас нефть добывает консорциум, в который входят китайцы, малазийцы и суданская компания Sudapec. И консорциум получает только 50 %. А остальные 50 % идут в бюджет.

Осман Мудауи говорит, что он большой друг России. В прошлом году он приезжал в Москву и был очень впечатлен встречами в Думе и Совете Федерации.