Война и мир Ивана Грозного

Ключевский пытается понять то, что связывало верховную власть и народ: «высший интерес парил над обществом, над счетами и дрязгами враждовавших общественных сил, не позволяя им окончательного разрыва, заставляя их против воли действовать дружно. Этот высший интерес – оборона государства от внешних врагов. Московское государство зарождалось в XIV в. под гнетом внешнего ига, строилось и расширялось в XV и XVI вв. среди упорной борьбы за свое существование на западе, юге и юго-востоке. Эта внешняя борьба и сдерживала внутренние вражды. Внутренние, домашние соперники мирились в виду общих внешних врагов, политические и социальные несогласия умолкали при встрече с национальными и религиозными опасностями».

Нет никакого смысла отрицать, что Иван Грозный подвергал противников государства жестокой казни. Нами, сегодняшними россиянами, отвергающими смертную казнь даже для серийных убийц, это, конечно, не может принято на уровне эмоций и чувств. Чем и пользуются псевдорики, заполняющие страницы своих книг и реальными, и вымышленными описаниями Иоанновых казней. А затем к ним присоединяются и профессиональные историки, чутко улавливающие куда дует ветер.

Однако, осмелюсь предположить, нам «промывают мозги», нам действуют на рефлексы, связывая эпоху Ивана Грозного с одними только ужасами. Скажем, английские историки вовсе не занимают многочисленные страницы описаниями казней, которым подверг семьдесят две тысячи своих подданных Генрих VIII. Страниц тут понадобилось бы раз в тридцать больше, чем у Карамзина. Английские историки, бывает, и пару строчек забывают потратить на все эти кошмары. (Что уж говорить о Голливуде, который лихо перелицовывает кровавую эпоху Генриха VIII в мелодраматическую «Одну из рода Болейн»).

Не описывают английские историки  в  подробностях, как уничтожали ирландцев Манстера и Ольстера полководцы просвещенной Елизаветы I - страниц пришлось бы исписать  в 100 раз больше, или как  убивал 600 тысяч ирландцев и Оливер Кромвель в эпоху английской революции - тут страниц понадобится уже в 250 раз больше.

Упоминание о ста тысяч немецких крестьян, уничтоженных в 1525, вы с большим трудом найдете в немецких популярных исторических изданиях, хотя благородные рыцари могли собрать и сжечь за один присест три тысячи безоружных людей – как бревна.

Полностью уничтоженные катары и бегарды, сотни тысяч вальденсов, истребленных по большей части без суда и следствия, как то было в Провансе в 1545 – кто снимает о них фильмы, кто пишет книги об их мучениях?

50 тысяч жертв резни, произведенной воинами Карла Смелого в богатом торговом городе Льеж, не удостаиваются и десяти строк в современных энциклопедиях.

«От множества трупов выступившая из своих берегов река Аа гнала по Мюнстеру кроваво-багряные волны», – почему в нынешние западные учебники не включают хотя бы эту краткую «зарисовку» истребления анабаптистов в 1536?

Саксонский судья Бенедикт Карпцоф-младший вынес двадцать тысяч смертных приговоров «ведьмам», то есть невинным женщинам и детям. И таких судей по всей Европе были сотни. Почему ни один европейский историк не описывает на страницах своих монографий, как горела плоть и как кричали жертвы? Зато Б. Карпцофа почитают за одного из основателей современной юриспруденции.

Сорок тысяч заживо сожженных на инквизиционных кострах Испании – почему бы католическим авторам не уделить бы этим кострам десяток томов?

Даже Варфоломеевская ночь, которая залила кровью огромный Париж и имела копии во многих других французских городах, заслужила лишь довольно двусмысленного описания у романиста Дюма. Достаточно сказать, что один из двух главных героев «Королевы Марго», Коконнас, убивающий ни в чем не повинных людей во время парижской резни – самый что ни на есть положительный…

Не любят вспоминать во французской республике, что эта республика начиналась с превращения Вандеи в «национальное кладбище». До полумиллиона вандейцев, преимущественно крестьян, было уничтожено самыми зверскими способами, одних только утопленных в Луаре было около десяти тысяч. Их убивали как при радикальных якобинцах, так и при либеральных термидорианцах. Капитализм побеждал феодализм с помощью «республиканских свадеб», когда обнаженных беременных женщин связывали лицом к лицу со стариками, священников – с юными девами, а затем топили; день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем. Или, может, на просвещенном Западе люди захлебываются как-то иначе чем в варварской России, радостно и безболезненно?

Р. Скрынников тщательно исследует синодики, отчеты опричников, другие документы, и приходит к выводу – по Новгородскому делу было казнено не более 1,5–2,0 тыс. человек.

Исследования Р. Скрынникова, в их аналитической части, ясно показывают, что псевдорики приписали свирепости Ивана Грозного всех жертв эпидемии чумы и голода в Северо-Западной Руси 1568–1571 годов.