Война и мир Ивана Грозного

Оборона «гуляй-города» была поручена князю Д. Хворостинину, в распоряжении которого поступили вся артиллерия и отряд немецких наемников. По условленному сигналу Хворостинин дал залп изо всех орудий, затем «вылез» из крепости и напал на врага. В тот же момент с тыла на крымцев обрушились полки Воротынского.

«И как выстрелили из пушек, и князь Михайло Иванович Воротынской ззаде напустил на крымъские полкы, а из-за гуляя-города князь Дмитрей Иванович Хворостинин с нимцы и стрельцы… и сеча была великая… на том деле убили царева сына царевича (ханского сына) да внука царева царевича же Колбина сына (ханского внука), и многих мурз и тотар живых поймали».

Крымцы и турки не выдержали удара с двух сторон и бросились бежать. Множество их было перебито и взято в плен. В числе убитых оказались сын и внук хана.

«Того же дни в суботу в вечеру оставил царь в болоте крымских тотар тысячи с три ризвых людей да велел с нашими травитися, а сам той ночи против недели августа в 3 день побежал, да той же ночи Оку первесся. А наши воеводы на утро узнали, что царь побежал, и на тех остальных тотар напустились всеми полки, да тех тотар всех до Оки побили».

На следующий день русские войска разгромили арьегарды, оставленные ханом у Лопасни, и начали преследование неприятеля.

В результате боя и преследования большая часть крымских сил была уничтожена. «Наши воеводы силы у Крымскаго царя убили 100 тысяч на Рожай на речкы», – сообщает новгородская летопись. Из турецких воинов не вернулся домой ни один человек. Крым лишился значительной части боеспособных мужчин.

Как подытоживает Соловецкий летописец: «Приходил крымской царь на Русь с великим собранием, и на Молодех у Воскресения Христова крымского царя побили, и войска ево побито безчислено, из земли побежал с немногими людьми, а убили у него царевича да взяли Девий мурзу…»

Победа над татарами в 1572 была достигнута и благодаря огнестрельному оружию, которое поступало через Нарву.

В отражении крымско-турецкого нашествия не заметно и следа той странной пассивности, которая была видна в действиях многих воевод в 1571; теперь и земские и опричные войска действовали быстро и слаженно. Похоже, в перерыве между крымскими нашествиями удары карательной машины пришлись по правильным адресатам.

Хан Девлет-Гирей, потерявший в Молодинском сражении сына, внука и зятя, был сломлен психологически. Вплоть до своей смерти он не предпринимал никаких действий против Москвы.

Уже в 1572 донские казаки совершили успешный поход на Азов, крымский хан никак не откликнулся.

После Молодей крымская орда, как грозная боевая мощь, оказалась надолго исключена из вражеских расчетов.

Лишь в конце семидесятых, уже после смерти Девлет-Гирея, произойдет возобновление крымских набегов, но их сила будет значительно уступать набегам начала семидесятых.

Русские смогут продолжить укрепление южных оборонных рубежей. На Дону и Десне пограничные укрепления будут отодвинуты на юг на 300 километров. У Дикого Поля будут отвоеваны тысячи квадратных километров земли на пространстве между верхним Доном и верхней Окой, у рек Прона и Осетр.

Большая засечная черта будет протянута далее на запад, включив города Почеп, Стародуб, Серпейск, Севск. На востоке она получит продолжение в виде засек Нижегородского края.

На юге и юго-востоке встанут новые крепости:  Чебоксар, Козмодемьянск, Орел, Донков, Епифань, Кокшанск, Алатырь, Арзамас и другие.

Укрепляя обороны «крымской украйны» царь привлечет казачью вольницу к созданию пояса военных поселений. Так например, Епифанская перепись от лета 1572 г., отмечая убийства и разрушения, причинённые «Крымскими людьми», указывает на размещение в этом районе семи казачьих сотен и формирование казачьих слобод.

Вслед за служилыми на новые земли пойдут и русские крестьяне. Как писал Иван Грозный: «А на Крымской земле и на пустых землях, где бродили звери, теперь устроены города и села».

«Знакомясь с делом быстрой и систематической заимки „дикого поля“, мы удивляемся тому, что и это широкое предприятие организовывалось и исполнялось в те годы, когда, по привычным представлениям, в Москве существовал лишь террор „умалишенного тирана“», [51]– замечает проф. С. Ф. Платонов. От себя замечу, что «привычные представления» на самом деле являются результатом тщательной промывки мозгов, организованной хозяевами информационного пространства. И на этом пространстве всё то разумное, доброе, вечное, что сделал для страны Иван Васильевич, затаптывалось с основательностью слоновьего стада. Освоение Дикого поля при царе Иване сделалось еще одной табуированной темой.

Даже судьбоносная молодинская битва на протяжении долгого времени подвергалась замалчиванию со стороны исторической и прочей прогрессивной общественности. Не знаю, чем уж не глянулась нашим «историкам» победа при Молодях, может тем, что решающую роль сыграл в ней опричный воевода Д. Хворостинин. Однако нам должно помнить – в 1572 русские воины спасли Москву точно также, как они спасали её в 1812 и 1941 гг.